Патель встал.
– Сэр, все уже на доске. Добавить пока нечего. Имя распространенное, но подходящих по возрасту немного, и нет совпадений ни по лицам, ни по чему-либо еще. Что касается лица – мы проверили все военные госпитали, Эрскин и остальные, Фонд Хейга, «Нефть за кровь»… у них всех хранятся детальные описания ранений и процедур лечения. На учете все ветераны, кто потерял, как минимум, предплечье и лицо и не согласился на регенерацию. Таких во всей стране две сотни, в Эдинбурге – меньше дюжины. Нет ни единой записи о таких, кто выжил бы при ранениях, убивших Грэма Орра, и отказался от регенерации. У людей с такими ранениями просто не было выбора. Их стабилизировали в эвакуационном вертолете и совали в регенерационный бак задолго до того, как они приходили в себя. Конечно, если у них были заранее поданные в письменной форме заявления об отказе от регенерации, тогда над беднягами совершали положенные ритуалы и позволяли им умереть. Так что – никаких киборгов-ветеранов, шныряющих по городу. Общество «Анфас», как нам и сказал Коннор Томас на допросе, очень не хочет называть и даже записывать имена, но нас заверили: настолько тяжелые случаи им неизвестны. У меня пока все.
– Спасибо, Сареш, – поблагодарил Фергюсон. – А теперь я хотел бы дать слово старшему инспектору Макоули, который вскоре возглавит расследование силами полиции всего города. Старший инспектор объяснит нам, что делать с нашими находками.
Тот занял место Фергюсона и одарил коллег ярчайшей и дружелюбнейшей улыбкой.
– Всем доброго утра. Вряд ли мне нужно объяснять серьезность нашей ситуации. Все отпуска и отгулы отменяются! Но это, поспешу добавить, не исключает того, что все, кто не спал сегодня ночью, могут взять отгул на целую смену и хорошенько отдохнуть. К сожалению, нам все равно не хватит людей, чтобы взять под наблюдение все потенциальные мишени террористов. Нам придется полагаться на бдительность населения и на существующие частные охранные фирмы. А их уровень работы должен быть гораздо выше, так как сейчас многие расслабились. Забыты простые и эффективные меры, в эпоху Войн за веру ставшие привычными и обыденными: обыски, проверки багажа, немедленные сообщения о вещах, оставленных без присмотра. Я не хочу сказать, что сожалею об исчезновении подобных мер. Их ненужность – один из плодов нашей победы. Но сейчас меры безопасности следует возобновить. В течение часа главный констебль выступит с заявлением по этому поводу в прессе.
Хочу подчеркнуть: стационарное наблюдение не может заменить нашей работы – патрулирования, поиска, сбора информации, анализа того, что «Паранойя» шепчет нам на ухо, проработки любой потенциальной зацепки. Сейчас в профиле перед вами – список заданий. Действуйте в соответствии с ним. Шона упомянула кварталы контейнерной застройки – мы должны обойти их все. Да, работа долгая и тяжелая. Нас там не любят. И, кстати, если кто-нибудь рассчитывает, что человека-робота можно зафиксировать камерами наблюдения, – я вас разочарую. Простой маскировки – фальшивой бороды, темных очков, капюшона – достаточно, чтобы сбить с толку систему распознавания лиц. Ненадолго, конечно, – но на время, которого у нас нет.
Завтра воскресенье. По меньшей мере один офицер в штатском вместе с роботом будет дежурить у всех мест общественного богослужения всех основных религиозных конфессий: Шотландской церкви, Свободной церкви, католиков и Епископальной церкви. Они собирают много верующих, и поэтому они – очевидные мишени. Это двадцать с лишним зданий в Эдинбурге, от сорока до шестидесяти служб – в зависимости от того, что считать службой. Наблюдение за ними не составит труда и не будет напрасной тратой времени. Но что касается мелких сект, домашних богослужений, частных встреч и тому подобного – обеспечить их безопасность нашими силами невозможно. Потому выбор того, как и за кем наблюдать, я оставляю на усмотрение старшего инспектора Мухтара.
Макоули снова обвел взглядом комнату – на этот раз на его лице застыло отрепетированное выражение суровой решимости.
– Идите и работайте!
