В этот раз замечание адвоката попало в точку. Инспектор сам не мог найти разумного объяснения такому промедлению. Фергюсон уже приготовился признать довод резонным и перейти к другим вопросам, как вмешался Томас:
– Ну это объяснить нетрудно. Вы посмотрите на вчерашнюю дату. Третье сентября ведь.
– И что?
– Проверьте дату рождения отца Лайама.
Когда инспектор проверил, он едва удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.
– День рождения был у падре, вот он и дожидался, – пояснил Томас.
Коннор был явно доволен собой – такую загадку решил! А вот Питер Уилсон, судя по выражению на лице, отнюдь не радовался. Фергюсон ему посочувствовал. Редко попадаются клиенты, так упорно старающиеся закопать себя поглубже.
– Почему вы постоянно называете покойного «падре»? – спросила Хатчинс.
Фергюсон смысла в ее вопросе не увидел, но мысленно поблагодарил сержанта – и в самом деле, стоит отвлечься немного.
– На старом армейском жаргоне, – объяснил Томас, – так капелланов зовут. Грэм его знал по армии. Сам-то он не католик и в церковь вроде никогда не ходил, но отца Мерфи помнил еще с войны. Тот был капелланом в Королевском ирландском полку.
Фергюсон не смог сдержать удивления.
– Мэрфи участвовал в Войнах за веру?
– Отец Мэрфи был с нами в танковых войсках во время Армагеддона.
Мысли Адама лихорадочно заскакали – надо было реагировать, и побыстрее. Уилсон не скрывал улыбку: его клиент вбросил тактический ядерный заряд в размеренный ход допроса.
– Расскажите больше о Грэме! – потребовал инспектор.
– Да я его толком не знаю, – Томас пожал плечами. – Только по нашим собраниям, последние три-четыре года. Он про войну не слишком распространялся и про жизнь ничего не рассказывал. Я даже не уверен, что он сам служил в Королевском ирландском полку. Но точно знаю, что Грэм работал с боевыми роботами. Он много знает про робототехнику и помог мне пару раз с кое-какими техническими проблемами. Не то чтобы мы сотрудничали – но, когда возвращались с собрания, шли по улице вместе, я и спрашивал, а у него ответ будто сразу вертелся на языке.
– А что за проблемы?
– С контурами, искусственными суставами. Мелочовка инженерная, – Томас нахмурился. – Так сразу не объяснишь. Бомб никак не касается, если это вас интересует.
– Вы знаете его фамилию? Адрес? Телефонный номер?
Томас покачал головой.
– «Анонимные мутиладос», – повторил он. – Мы не записываем ни имен, ни адресов. Не проверяем данные. Нам хватает того, как люди сами себя называют. Мы даже не ходим в паб после собраний.
– Почему?
– Потому что обязательно кто-то не захочет пойти, не захочет людям лицо показывать или то, что от него осталось, а потом почувствует себя еще более одиноким, понимаете?
– Это похвально, – отметил Фергюсон. – Но в результате у вас нет информации о Грэме, вы знаете только то, что он разбирается в робототехнике и был знаком с отцом Мэрфи по военной службе. Фактически вы даже не можете доказать, что Грэм существует. С чего нам верить, что это он положил бомбу в конверт, а не вы?
– Я не пытаюсь взвалить вину на Грэма, – возразил Томас. – Я думаю, не он это сделал. Я, конечно, не хорошо его знаю, но представить не могу, чтобы он убил падре. К тому же они воевали вместе! Ребята, да бросьте! Нужно ж совсем быть психом, чтоб сотворить такое. А Грэм – не псих, уж я-то знаю. Такого парня еще поискать надо.
– И как же вы тогда объясните взрывчатку?
– А никак. И объяснять не должен. Я вам сказал правду, и все.
Фергюсон откинулся на спинку кресла, развел руками.
– Полагаю, достаточно. По этому вопросу мы продвинулись, насколько смогли. Теперь я хочу, чтобы вы ответили на вопросы моей коллеги, инспектора Полански из полиции Файфа.
– Минуточку, – предупредила она, запрокинула голову и секунд пять просматривала данные.
Затем моргнула, отключаясь, и встряхнула головой.
– Мистер Томас, вы не можете нам сказать, зачем оставили винтовку в лодке, вместо того чтобы забрать оружие на берег и позаботиться о нем, как то диктует закон и здравый смысл?
Впервые за допрос Томас явно почувствовал себя не в своей тарелке. Он потер ладони о бедра, будто его искусственные ладони вспотели.
