– Не каждый мелкий бизнесмен может позволить себе столько выходных, – заметил инспектор.
Томас пожал плечами.
– Бизнес маленький. Случайные заказы, не больше. Ну так я же военную пенсию получаю, и неплохую, плюс кое-какую компенсацию за вот это, – он указал искусственной рукой на искусственное лицо, – плюс изрядные ветеранские выплаты от саудитов – я имею в виду, от Объединенной Арабской Республики – по программе «Нефть за кровь».
– Вы можете сказать нам, насколько хорошо знали отца Мэрфи и когда видели его в последний раз?
Томас сглотнул слюну.
– А мне можно говорить про церковь и про все остальное?
– Мистер Томас, вы можете говорить о чем хотите.
– Ну хорошо, дело в том, что я – католик. Не сказать чтобы хороший, но все-таки в церковь хожу. Правда, отец Лайам говаривал, что мне бы надо почаще там бывать.
Он шмыгнул носом, понурился, вынул из кармана бумажный платок и высморкался.
– Прошу прощения. Странное дело – плакать не могу, а вот из носу течет. Ну, в общем, я состою – верней, состоял – в конгрегации отца Лайама. Каждый месяц или вроде того ходил исповедоваться. А вот на мессу – не так часто.
Он снова шмыгнул носом.
– Я и друг ему был. Много лет. Он мне помог организовать местное отделение «Анфаса». Понимаете, там немало ветеранов-католиков.
– Не понимаю, – сказал инспектор.
– Ну понимаете, мы же не детоубийцы. Фергюсон вздрогнул.
– Я не говорил, что вы – детоубийца!
– Я имею в виду, мы не даем применять к себе регенерацию тканей и прочую вашу биотехнику на стволовых клетках.
– А почему бы и нет?
– Они ж из эмбрионов.
– И?
– А это детоубийство.
Фергюсон даже моргнул в замешательстве.
– Вы что, считаете, будто эмбрионы берут из мертвых детей?
– Нет, эмбрионы – это и есть дети!
– Ах, вот оно что! Я и представить не мог, что ваша братия до сих пор держится за такие нелепые… – Фергюсон вовремя опомнился и, откинувшись на спинку стула, поднял руку. – Я прошу прощения за непрофессиональное замечание. Свидетель вправе безо всякого ущерба для себя попросить о прекращении допроса и о замене допрашивающего офицера.
– Да я не обиделся. Дело ведь не только в том, что я католик. Есть и другие парни, и даже женщины, хоть их и немного, кто не слишком-то хочет связываться с регенерацией. Это сложно, это больно, и еще месяцы ходишь весь изувеченный.
Он постучал пальцем по скуле.
– Знаете, это же вовсе не маска. Ее не снять так запросто. Она соединена с нервами, мускулами, венами и всяким таким. Больше того, протез-то делается частью тела, и частью тебя, ну вроде того. В общем, мы так и остались с протезами, которые хоть и выглядят получше, чем у бедняг до нас, – но тоже ведь не то. А ведь у нас есть и бедолаги, кто вовсе без протезов по той или иной причине. Оттого и проблемы, как говорят, психологические и межличностные. Вот мы и собираемся, и разговариваем. Такие мы «анонимные мутиладос».
– Очень интересное и достойное занятие, – отметил инспектор. – Отец Мэрфи принимал в нем участие?
– Ну принимать не принимал. Он советовал, помогал с поиском помещения и благотворительными сборами. Всякое такое, как добрый самаритянин за сценой.
– Но члены вашей группы знали о помощи отца Мэрфи?
– Ну конечно! Я с самого начала сказал, что он помогает нам.
– Хорошо, теперь вернемся к нашей теме. Где и когда вы в последний раз видели отца Мэрфи?
– Да вы уже спрашивали! И то, что я вам говорил, – оно ж все об этом. В прошлую пятницу, то есть неделю назад, я заглянул к отцу Лайаму передать пакет – подарок от одного мутиладо. Он мне пакет передал накануне вечером, на встрече «Анфаса», чтоб я отнес.
– Значит, вы взяли чужой пакет и передали его?
– Ну да.
– Зачем?
– Как одолжение. Сэкономил человеку на пересылке и все такое.
– Вы знали, что было в пакете?
– Да, – Томас энергично кивнул. – Книга. Проповеди благословенного Бенедикта Шестнадцатого. Я видел, как Грэм – так зовут парня – совал книгу в конверт и запечатывал его.
Фергюсон не удержался и глянул искоса на Хатчинс.
– Конверт? – спросил инспектор. – Минуту назад вы сказали – пакет.
– А что, конверт – не пакет?
– Вы уверены, что именно в конверт, а не в другую упаковку – скажем, не в оберточную бумагу, перетянутую бечевкой?
