Сидеть вполоборота было неудобно. В конце концов Джон Ричард отключил канал сообщения с роботом, откинул, насколько смог, спинку, укрылся с головой и попытался уснуть. Был уверен, что не сможет, – но потом вдруг обнаружил, что одеяло лежит на коленях, а из иллюминатора светит солнце прямо в глаза. Рассветное небо сияло всеми оттенками зелени, от лайма до скорлупы утиного яйца, словно фон на индуистской картине. Но спустя десять минут небеса залило чистой темной синью.
Джон Ричард прикорнул снова.
Послышалась приятная трель. Включился канал связи. Выдвижной экран на спинке переднего сиденья показал: самолет приближается к западному побережью США, местное время – два часа дня. В начале и конце салона роботы втолкнули в проход между сиденьями тележки и принялись раздавать кофе. Кэмпбелл взглянул в иллюминатор и увидел на поверхности океана белые полосы, будто следы от комет. Из-за волн вода напоминала гофрированную жесть.
Ноги болели. Джон Ричард встал, извинившись, пролез мимо двух соседей и направился к туалету посреди салона. Когда вернулся, робот с тележкой был уже в двух рядах от него. Джон Ричард быстро сел на место.
Тележка остановилась и зафиксировалась, робот замер. Голова овальная, в глазах выпуклые линзы, решетка динамика в виде улыбающегося рта. Торс смутно женственных пропорций, перемычка талии, словно мехи аккордеона, под ним – конус, напоминающий длинную юбку.
– Пожалуйста, черный и без сахара, – попросил Кэмпбелл.
Рука машины вытянулась – телу при этом наклоняться не пришлось – и передала маленький поднос с заказанным кофе, соком киви и плиткой мюсли.
– Спасибо! – поблагодарил Джон.
– Пожалуйста! – откликнулся робот.
Соседка, женщина средних лет, лишь буркнула: «С молоком, два сахара!» И молча взяла поднос.
– Нет причины их благодарить, – сказала она, когда тележка поехала дальше. – Они не умнее банкоматов.
Кэмпбелл разорвал обертку своей плитки и улыбнулся женщине, ответив:
– Я и банкоматам говорю спасибо.
Над Лос-Анджелесом он снова включил комментарии, напряженно всматриваясь в изуродованную землю за окном: черная равнина, серые ленты шоссе, вместо города – едва заметная сеть пунктирных линий на поверхности, следы улиц.
– …Тогда силы христиан ударили в ответ боеголовкой в десять килотонн, – бубнил робот.
Разозлившись, Джон Ричард отключил комментарий и откинулся на спинку сиденья. Соседка, которая подалась вперед, чтобы глянуть в иллюминатор, спросила раздраженно:
– В чем дело?
– Называть мятежников «силами христиан»… – Он скривился. – Столько же христиан воевало и на стороне правительства.
Он покачал головой и виновато улыбнулся.
– Такой у меня пунктик.
– М-да, но нас, в Новой Зеландии, не правительство доставало с тех пор, – сообщила женщина, складывая обрывок упаковки от завтрака и выковыривая зернышко, застрявшее между широкими передними зубами. – Нас довели гребаные христиане.
– Я сам – гре… то есть ревностный христианин, – укоризненно заметил задетый Джон.
– Ну вы, молодой человек, и глупый.
Женщина потыкала языком между зубами, всосала найденный клочок пищи и сглотнула.
– Знаете, когда мне было как вам, я тоже хаживала в церковь. Она была у нас вся деревянная, небольшая, с резьбой, ну как у маори, если понимаете. И явились эти христиане из Америки и принялись орать на нас: мол, мы язычники, построили капище, как у дикарей. Я и подумала: а катитесь вы! Прошла мимо их пикетов к ближайшему дереву каури, чтоб подумать о моих предках, да и не вернулась больше.
– Мне очень жаль, что так произошло. Многие из этих беженцев из Америки – не настоящие христиане. Но даже и настоящие иногда бывают слишком уж заносчивыми. Потому я не одобряю их осуждение вашей церкви. Совершенно не одобряю.
– Ой, спасибо! И что же сделали бы «настоящие христиане», а?
– Хм, во-первых, они бы поговорили с вами о Писании и, когда установили бы, что люди вашего прихода, или хотя бы часть их, искренне веруют, готовы идти за Христом и признают епископальную систему церковного управления, – лишь тогда заострили бы внимание на второстепенном моменте оформления церкви.
– Господи Иисусе! – воскликнула женщина богохульно, но к месту. – То есть вы думаете так же, как и они, но просто хотите подойти вежливее!
