– Но все-таки зря она не расспросила его получше. Роп настырно и громко постучал щупальцем по шкафу. Фергюсон раздраженно посмотрел на напарника.
– Отчего ты сам его не спросишь? – осведомился Лодырь.
– Что?
– Просто позвони ему, – Лодырь указал на планшет. – Номер здесь. Его даже не надо искать в сети.
– Хмм, не знаю, может, стоит сообщить об этом Фрэнку…
– Да вряд ли.
– Ладно, уговорил, – согласился инспектор и позвонил.
– Алло?
– Джон Ричард Кэмпбелл?
– Да, это я. Кто говорит?
– Детектив-инспектор Фергюсон, полиция Лотиана и Приграничья. Я звоню из Эдинбурга, Шотландия.
– А-а! Я… в общем, ожидал этого, да.
– Почему?
– Ну я обещал кое-кому позвонить… ну и не позвонил, как-то так… в общем, долгая история. Чем могу помочь?
– Вы случайно говорите не о Джессике Стопфорд и Джоне Ливингстоне?
– Да! Вы об этом знаете?
– Все знаю. У меня тут запись.
– Вот же черт! – вырвалось у Кэмпбелла. Он вздохнул. – Извините. Что ж, она предупреждала. Хотя… так даже и легче. Что вы хотите узнать?
– Вы сказали, что встречались с Хардкаслом и поддерживали регулярные контакты с людьми, бывшими с ним при вашей первой встрече. Вы можете рассказать об этом подробнее?
– Могу, но… погодите-ка, я вас лучше переключу на кое-кого еще. Мы можем открыть общее виртуальное пространство?
– Да, можем.
– Замечательно! У новозеландской полиции нет таких… ну неважно. Вот!
В поле зрения инспектора возник вход в общее пространство. Фергюсон пригласил Лодыря присоединиться.
За столом в небольшой уютной комнате сидели двое. По темным окнам и горящей лампе можно было понять, что снаружи ночь. Один из сидящих был знаком инспектору по записям, сделанным Джессикой, – это и был Кэмпбелл.
Он указал на собеседника:
– Это Брайан Уокер из ФБР. Ему… есть что вам рассказать. У него получится лучше, чем у меня.
Американец посмотрел на виртуальный образ Фергюсона, сухо улыбаясь.
– Здравствуйте, инспектор. Он имеет в виду, что я могу коротко и ясно изложить вам то, что он часами рассказывал мне. Но для начала проверьте мое удостоверение личности.
Фергюсон подчинился и сообщил:
– Готово.
– Поехали, – вздохнул Уокер.
Сначала он с очевидным, хоть и сдержанным неодобрением рассказал, что каждую среду рано утром Кэмпбелл искренне беседовал с горсткой роботов о вере, а те передавали сигнал в Свободную конгрегацию Западного Лотиана, где трансляцию слушали во вторник вечером. Джон Ричард называл эти сеансы «ночными проповедями». Затем Уокер очень схематично обрисовал собственное расследование, оно в последнее время переключилось на срочные послания Фергюсона и предупреждения «Паранойи», которые они отослали охранной службе «Газпрома» на лифте.
Инспектор сразу понял, что, даже если власти США и раскроют какой-то заговор, заслуг Фергюсона они признавать не станут. «Газпром», «Эксон» и правительство США разберутся по-своему, без огласки. В общем, типичный капитализм по-русски. Если и в самом деле на лифте имел место саботаж – дело аккуратно прикроют. Слишком большие финансы замешаны, слишком большой коммерческий риск. Никто не станет выносить сор из избы. А Фергюсон окажется козлом отпущения за то, что забил ложную тревогу, по крайней мере так это будет описано в официальной истории.
Инспектора отвлекла на мгновение неожиданная темнота за окном. Он взглянул на часы: утренняя солета пришла на десять минут раньше обычного. В утреннем выпуске новостей сообщили, что зеркало отклонилось еще сильнее после попытки выправить его траекторию. Но пока лифт не вернется к нормальной работе, сделать ничего нельзя…
– Это же солеты! – выкрикнул инспектор, перебивая. – С самого начала – солеты!
– На кой хрен они кому-то сдались? – осведомился Уокер. – Если их обвалить, вреда они не причинят. Они же тоньше туалетной бумаги.
– Если они станут разваливаться и гореть, зрелище выйдет впечатляющее. А их замена будет стоить нефтяным компаниям и правительству США десятки миллиардов.
Кэмпбелл шлепнул кулаком по ладони.
– Джон Ливингстон сказал мне однажды, что не одобряет солеты. Они, по его мнению, богохульны.
– Интересно-то как, – отозвался Фергюсон, слегка присвистнув. – Но чтобы его прижучить, этого мало.
