Странное тело: число конечностей не то, непонятные ощущения.
И непривычные размеры.
Знание, пришедшее без обучения, чье-то присутствие. Миллисекундой позже – поток детальной информации из памяти, от множества датчиков и сенсоров.
И не ощущается ничье разумное присутствие.
Еще миллисекунда – и явственное ощущение своего отличия от того Лодыря, который послал копию своего «я» в неизвестность. Ярость и боль объединили личность и ощущения Лодыря-2 в единое целое.
Его новый носитель выглядел как гибрид тарантула с мультиинструментом. От округлого центрального узла отходили линзы, волноводы и антенны, а также восемь конечностей, каждая из которых могла нести набор манипуляторов и инструментов, подсоединяемых к контактам и гнездам между сочленениями. На кончиках щупалец – адгезивные подушечки с пальцами. Их можно было убрать, перемещаясь по ровной поверхности, и выставить, когда требовалось хватать, перенести груз или лазать.
Прутья и решетка были рамой ремонтной мастерской – конструкции, присоединенной к служебной лестнице. Рядом с ней располагались два массивных кабеля из углеродного волокна, по которым двигались кабины. Между кабелями виднелась паутина служебных лестниц, коммуникационных проводов и прочих структур без нагрузки. Увиденные пересекающиеся цилиндры оказались контрольным блоком и складом мастерской, где подзаряжались элементы питания, хранились смазки и крошечные цилиндры со сжатым газом, производились модификации и установка программ. Загрузка, породившая Лодыря-2, наверное, произошла через этот же канал. Робот осознал себя, когда семенил прочь от мастерской, мимо небольшой очереди своих собратьев.
Новые знания, пришедшие будто из ниоткуда, были набором умений робота-ремонтника и описанием его задач, а захлестнувший его поток информации, теперь классифицированной и упорядоченной, – координационными данными от таких же машин, суетившихся поблизости. Лодырь-2 данные рассмотрел и решил их пока игнорировать. Он проверил корректность установки драйверов, прошел по решетчатому полу и вскарабкался на служебную лестницу.
В тысячах километров внизу, за сходящимся в точку кабелем, лежала окутанная наползавшей ночью Атлантика. Вверх тянулись сплошные ровные черные ленты – будто рельсы к горизонту. С высотой служебная лестница делалась почти невидимой, но направленный вдоль нее взгляд различал далеко вверху темное пятнышко – следующую ремонтную мастерскую. Ту, куда загрузилась копия Хардкасла.
Лодырь-2 посмотрел вниз, посмотрел вверх и полез.
Минуты тянулись, долгие, как часы. Лодырь-2 так и не сумел пока скорректировать внутреннее время и пытался убить его, обдумывая дело и свое нынешнее положение, а заодно высчитывая скорость, с какой врезался бы в океан, сорвавшись. Робот не питал иллюзий насчет своих шансов. Возможно, поиск Хардкасла не составит большого труда. Но как не дать ему совершить задуманное? Придется драться, а возможно, и погибнуть. И в такое незавидное положение Лодыря-2 поставило его исходное «я», с которым личность Лодыря-2 расходилась все дальше с каждой миллисекундой. Хотя он был, в сущности, тем же самым ропом, с теми же эмоциями и привязанностями, памятью и мыслями – но теперь новое «я» недоумевало и жалело о решениях, принятых тем, кто остался на Земле. Такое пренебрежение к независимому, полноценному существу, настолько близкому, насколько это вообще представимо! Отчасти это раздражение и негодование перенеслось и на Адама Фергюсона. Он послал старого друга на верную смерть с таким же хладнокровием, с каким пошел на нее и сам Лодырь.
Вспомнив разговор перед отсылкой копии, Лодырь-2 спокойно оценил, сколько он сможет просуществовать в нынешнем виде до того, как отдаление от оригинала сделает слишком трудным переключение в режим самопожертвования. Но представление о будущем устройстве своего разума – занятие, требующее немалых усилий. А они, в свою очередь, ускоряют отдаление от оригинала. К своему немалому удивлению, Лодырь-2 обнаружил, что время критического расхождения между личностями исчисляется всего лишь минутами.
