Лица гребцов тотчас же посерели, У Хашдада изо рта вывалился недоеденный кусок рыбы.
— Эй, приятель, что происходит? — удивился Конан, глядя на всеобщую панику. Его сосед-кузнец повернулся было, чтобы ответить — и поспешно зажал рот ладонью. По высокому помосту в середине палубы, тяжело отдуваясь и топоча подкованными сапожищами, бежал Архам, палубный боцман, щедро охаживая рабов своим неизменным кнутом.
— Весла на воду, скоты! Кому сказано, пошевеливайтесь, акулья сыть! Живее, вам говорят!
Хашдад навалился на весло, всем своим видом изображая непомерное усердие. Архам промчался мимо, бранясь, брызгая слюной и изрыгая проклятия — после чего робкий кузнец решился-таки заговорить.
— Их впередсмотрящий заметил чужой корабль. Его сейчас возьмут на абордаж, и.… Помоги Митра оказавшимся там несчастным мореходам!
Киммериец мрачно усмехнулся. В прошлом ему самому доводилось хаживать под черными пиратскими стягами — в компании Белит Великолепной, хозяйки Черного Побережья — и он отлично знал, какая участь ждет попавших в плен. Рабство!
— Ну, хуже, чем нам, им все равно не будет, — философски заметил Конан. — Даже если тебя продадут с торгов — всегда есть возможность бежать, покуда жив…
— Ты не понимаешь! — Хашдад понизил голос до еле слышного шепота. — Ты не понимаешь! Те, кто попадут на галерные скамьи рядом с нами, будут до конца своих дней возносить хвалы всем богам и небожителям! Потому что остальные…
Вокруг его плеч обвился кнут одного из надсмотрщиков, и кузнец скорчился от боли.
— Не шептаться! — рявкнул помощник Архама. — И гребите, как следует, сволочи! Настало время Ночным Клинкам позабавиться!..
Бронзовый гонг в руках Архама все ускорял и ускорял ритм. Гребцы со стонами налегали на весла; дул попутный ветер, и галера летела вперед, точно альбатрос. На верхней палубе слышался топот многочисленных ног, лязг оружия и неразборчивые ликующие вопли.
— Они что, уже празднуют победу? — улучив момент, спросил Конан соседа.
— Умгум, — буркнул Хашдад. — Они всегда побеждают, брат Конан. Всегда. Им никто не может противостоять. Никто! — Честное лицо кузнеца скорчилось в мучительной гримасе.
— Ну, это мы еще посмотрим… — криво усмехнулся Конан. — Много таких было… «непобедимых».
Хашдад ничего не ответил — надсмотрщик подошел слишком близко.
Безумная гонка продолжалась, и теперь даже могучему киммерийцу стало не до разговоров. Архам с помощниками выжимали из гребцов все силы. Бичи не знали отдыха; со всех сторон неслись вопли и крики избиваемых. Несколько человек под градом ударов бросили весла; их быстро вытащили на середину и запороли в считанные мгновения. Еще трепещущие окровавленные тела полетели за борт
— Так будет со всеми, кто станет отлынивать! — загремел Архам.
И вновь ритм, ритм, ритм… Поднимается и опускается тяжелое весло, скрипит дерево, звенит цепь… Хашдад начал задыхаться. Словно выброшенная на берег рыба, он ловил ртом воздух; руки его двигались все медленнее и медленнее, и все больше работы выпадало на долю Конана. Киммериец уже с тревогой косился на товарища по несчастью, как постепенно нараставший все это время рев Ночных Клинков на верхней палубе сменился треском, грохотом, криками и звоном стали.
— Весла сушить! — заорал Архам.
Начинался абордажный бой. Конану незачем было видеть все происходящее глазами — он и так знал, что сейчас происходит наверху. Переброшены крючья… команда Ночных Клинков прыгает на борт обреченного судна… там пытаются сопротивляться, но…
Рядом со скамьей Конана и Хашдада внезапно раздался истошный человеческий вопль. Один из гребцов рухнул в проход, обхватив обеими руками разрубленную грудь.
Кровь хлестала потоком; несколько мгновений спустя корчи прекратились, несчастный умер.
Киммериец глазел на это, разинув рот. Он готов был поклясться, что возле убитого никого не было. Откуда же взялась та страшная рана?..
Хашдад проводил погибшего скорбным взором, как нечто печальное, но вполне привычное для здешних обитателей.
— Это… что?.. — прохрипел Конан.
— Ты не понял? Когда они на кого-то нападают, у нас творится нечто такое… словно бы все их раны достаются нам…
