– Ник спала, когда я покидал больницу.
– Она говорила что-нибудь об Эверхарте? – спросил Троттер. – Я жду, когда можно будет задать ей несколько вопросов…
– Нет, – сказал Грифф. – Она еще не готова.
– Никто не собирается давить на нее, но мы должны знать об этом парне как можно больше, если хотим поймать его.
– Я понимаю. Но многие смогут опознать его по фото. А Ник пока не в том состоянии, чтобы давать интервью.
– Все равно Ник нам нужна как можно скорее. Клео Уиллоуби, владелица отеля в Арканзасе, опознала Эверхарта как парня, который арендовал у нее комнату, когда нашли тело Кендалл Мур. Она говорит, что уверена в этом, хотя у того парня были усы и волосы другого цвета.
– Мы с Ник тоже останавливались в отеле мисс Клео. Я рад, что она опознала его.
Троттер кивнул.
– Фридман, проводи мистера Пауэлла в подвал. – Он посмотрел на Гриффа. – Я ведь не должен напоминать тебе, что там ни к чему нельзя прикасаться, не так ли?
– Не должен. – Грифф перевел взгляд с Троттера на Фридмана: – А что в подвале?
– Похоже, там этот больной сукин сын держал Ник и других женщин, – сказал Фридман. – Во всяком случае, какое-то время.
– А еще там есть особенная комната, – продолжил Троттер. – Ты ведь знаешь, что единственная причина, по которой ты здесь, – это…
– …то, что агентство Пауэлла наконец-то нашло общий язык с ФБР.
Троттер усмехнулся, соглашаясь со сказанным.
Интерьер дома, напичканного бесценным антиквариатом, отдавал некоторой старомодностью, но все оказалось чистым, деревянный пол натерт воском, а мебель отполирована.
Из довольно широкой прихожей Грифф последовал за Фридманом в подвал.
– Смотри под ноги, – предупредил его Фридман. – Эти ступени не очень-то прочные.
Спускаясь в подвал, Грифф отстал от проводника на пару ступеней. Единственным источником света здесь была одиноко свисающая с потолка лампочка. Когда ботинок Гриффа ударился о грязный кирпичный пол подвала, а в нос ударил спертый воздух сырой земли, выделений человеческого тела и гниющих грызунов, он резко остановился. Непрошеные мысли, воспоминания о другом месте захлестнули его. Но он быстро взял себя в руки, стараясь сконцентрироваться на происходящем сейчас.
– Ну и вонь, – поморщился Фридман. Грифф промолчал.
– Взгляни на ржавые цепи вон там на стене. – Фридман включил ручной электрический фонарь и осветил кандалы. – Наверное, до Гражданской войны здесь держали рабов.
Грифф заметил пару новых цепей, висящих на этой же стене, и догадался, что именно ими пользовался Эверхарт. И Ник тоже была заключена в этом подвале.
– Не думай об этом. Это не поможет Ник, – проговорил Фридман.
Грифф шумно выдохнул, с трудом сдерживая злость. Ярость, кипевшая в нем, звала к мести.
– Тут внизу есть еще одна комната, которую тебе следует увидеть, – сказал Фридман. – Только помни, что ничего нельзя трогать.
Грифф кивнул и последовал за агентом в комнату, которая находилась за открытой в дальней стене подвала дверью. По правую руку в помещении средних размеров на полках располагались стеклянные контейнеры. Все они были пусты. За исключением семи. А из каждого из этих семи контейнеров смотрели невидящие глаза манекена. У Гриффа потемнело в глазах. Здесь были скальпы, снятые Эверхартом со своих жертв уже после их смерти.
Ник должна была стать жертвой номер восемь.
Неожиданно картина другой, не менее ужасной комнаты трофеев всплыла перед глазами Гриффа.
– Мистер Пауэлл, все в порядке? – спросил Фридман. Грифф кашлянул.
– Да, все отлично.
– Вы увидели достаточно?
– Более чем.
Пятнадцать минут спустя они встретились с Троттером и окружным шерифом примерно в миле от дома. Группа зевак, образуя неровный круг, стояла под навесом из старых деревьев, покрытых испанским мхом. Грифф прошел вперед, чтобы посмотреть, что привлекло внимание людей.
В центре круга, угрожающе поблескивая в лучах полуденного солнца, лежала металлическая клетка.
Грифф остановился, каждый его мускул напрягся. Сколько часов Ник провела в этой клетке?
Он знал, что может сделать с человеком такое жестокое обращение. Каким бы сильным, храбрым, знающим человек ни был, он уже не станет таким, как прежде. Собственный опыт пленника изменил Гриффа безвозвратно. Но никто из присутствующих здесь мужчин и женщин не понимает этого. Понять это может только тот, кто прошел через такое разрушение личности.
