Тщетно пытаясь затормозить, я рухнул на задницу. Инерция несла мое тело вперед, прямо к какому-то оврагу. Несло меня с такой скоростью, что когда каток кончился, я на секунду завис в воздухе и полетел вниз, обламывая торчащие камыши, несколько раз перевернулся и замер, пытаясь унять световерчение перед глазами.
Я лежал лицом в снегу, приходя в себя после падения. Покряхтывая и отплевываясь, я перевернулся на живот и попытался сесть. Фигуры патрульных маячили где-то наверху. Я ясно слышал их голоса. Однако спускаться ко мне милиционеры не торопились.
— Слышь, брат, вылазь оттуда! — крикнули мне.— Утонешь!
Опомнившись наконец, я поднялся на ноги и огляделся. Совсем недалеко от меня поднимался крутой, усеянный камышами склон. В высоте проходил шумный мост, весь в огнях, по которому непрерывным потоком двигались машины. Под ногами потрескивал некрепкий лед. Сообразив, где оказался, я грязно выругался и с хрустом ушел под воду.
Несколько минут спустя я вошел в магазин на противоположном берегу погреться и застыл у молочной витрины. Блаженное, мать его, тепло разливалось по организму. Сейчас бы еще чайку… Или чего покрепче.
Заклинания высушили одежду, но обогреть всего себя я не осилил. Побродив мимо различных вкусных вещей, я внял настойчивым просьбам охраны, которой не понравилась почему-то моя внешность, и покинул помещение.
На улице меня поджидал сюрприз.
— Контроль Всему, предъявите документы! — произнесли контролеры ритуальную фразу.— Всему бывает контроль!
— Ничего не знаю, ни в чем таком не замечен, и вообще, что вам нужно, дяденька? — затараторил я, бочком отступая на удобную для бегства позицию.
Заметив этот маневр, контролеры мягко подхватили меня под руки и провели к затюннингованной вплоть до потери всякого вкуса «шестерке».
Меня устроили на заднем сиденьи и, видимо, чтобы я чувствовал себя раскованнее, тесно обсели с двух сторон.
— Вы обвиняетесь в несанкционированном использовании волшебства в личных интересах, молодой человек! — торжественно объявил колдун с матерыми залысинами. Наверное, правонарушения доставляли ему такое же удовольствие, как другим — футбол. Карающая должность развращает.
Но сегодня, впервые, пожалуй, за всю мою карьеру, правда была на моей стороне.
— И ничего подобного, молодой человек,— не без издевки ответил я.— Согласно статье… Этой… Ну вы сами, наверное, номер помните, я имею права применять волшебство от двадцати одного до двадцати трех часов для спасения собственной жизни в присутствии не более чем трех обыкновенных людей, если температура окружающей среды не превышает пяти градусов по Цельсию, а положение светил соответствует последней декаде декабря месяца. Как вы сами легко можете убедиться, все перечисленные в законе условия соблюдены.
Контролеры переглянулись, затем один из них принялся щелкать клавишами переносного компьютера.
— Не врет,— с искренним сожалением, доложил он.— Есть такое правило.
Верно говорят, закон суров, но глуп.
— Отменим,— успокаивающе сказал другой.— А в связи с чем вы, молодой человек, оказались среди ночи на речке?
— Гулял,— бодро ответил я.— Свежий воздух, моцион, знаете ли. Собираюсь вступить в федерацию зимних видов спорта. Мои прогулки входят в компетенцию Контроля?
Вот если бы не бодун и купание в проруби, в жизни бы такими словами не заговорил. До чего обстоятельства меняют человека!
— Не входят,— согласился пожилой контролер.
— Так я свободен?
— Свободен. На квитанции только распишись.
С некоторым даже сожалением покинув теплый салон, я вновь оказался на улице.
Что же делать?
Идея похищения елки у торговцев меня более не вдохновляла. Спасибо, наворовался. Чудом, можно сказать, уцелел. Хорошо еще, заклинание сумел выговорить, а то плавал бы сейчас в проруби подобно непотопляемой катяшулине. Хотя нет, я бы сразу камнем на дно ушел: у меня на совести грехов много.
Может, может… Мой хищный взгляд без устали шарил по оборзи… обозримым окрестностям. Или, наоборот, хищно обшаривал?.. Нет, лучше — зорко всматривался.
Итак, мой хищный взгляд зорко всматривался в обозримые окрестности. По широкому бульвару неслись машины, светя нарядными рубиновыми огоньками. Я смотрел на спины людей, согнутые морозом, и буквально чувствовал, как меня посещает озарение.
