Открыв глаза, Рут заметила на коже, там, куда попала краска, темно-коричневые пятна.
– Какая темная!
– Не беспокойся, – сказала Фрида. – Я наложила светло-пепельный, очень утонченный цвет. Когда приедет Ричард, ты будешь невероятно хорошенькой. Можешь так немного посидеть?
Рут решила, что может. Со своего табурета в душе она слышала, как Фрида ходит по дому. Из комнаты Филипа донесся шум. Значит, Фрида собирает вещи. Она уезжает. Это из-за меня, это я ей сказала, подумала Рут, и испугалась того, что натворила. Она находилась внутри раскачивающегося колокола. Над головой возвышался его купол, а под ногами разверзлась темнота, в которой не было никого, никого. Рут охватил страх. Он накатывал на нее волнами, и каждый раз, когда он приходил, он оставлял частицу себя, и все эти остатки страха скопились под куполом колокола. Рут никогда так не боялась тигра и даже человека в телефоне, который сказал, что Гарри умер. Она вспомнила, как он сказал: «Приезжайте в больницу взглянуть на вашего мертвого мужа», но, конечно, он не мог так сказать. Рут выплыла из темноты, держась за что-то – за Ричарда? Это мог быть Ричард, – и не сгинула, но страх лишь усилился, и тогда появилась Фрида.
– Не плачь, – сказала Фрида, и Рут поняла, что плачет. Душевая кабина усиливала звук. – Что случилось?
– Мне очень страшно, – сказала Рут. Она вытянула руки, как будто собиралась что-то увидеть на ладонях. – Смотри, как я дрожу. – Но она не дрожала.
– Чего ты боишься? Тигра я убила. Тигр мертв.
– Да здравствует тигр!
– Нет, глупышка, – сказала Фрида. – Смерть тиграм, помнишь?
– Смерть тиграм, – повторила Рут Фриде, убийце тигров, и страх, отступивший ненадолго, вернулся снова, и теперь она знала почему. Потому что Фрида уезжала. Вся безопасность, на которую она рассчитывала, улетела от нее, исчезла из-под ног, промчалась над садом и над морем. Вот что она чувствовала.
Фрида включила душ, и нежная вода побежала темными струйками по бледной коже Рут.
– Закрой глаза, – приказала Фрида. – И рот. – Но она сказала это ласково.
Рут закрыла глаза и рот, но откуда-то по-прежнему доносился ужасный шум, возможно из ее собственной глотки.
– Я хотела высушить тебе волосы феном, – проворчала печальная, ласковая Фрида. – Но ты спишь на ходу.
Вода стала чистой, и Рут уже не сидела под душем. Она была в спальне, и Фрида надевала на нее ночную рубашку. Рут сказала, что у нее горит лицо, и Фрида вышла и вернулась с влажной тканью, чтобы его протереть.
– Не понимаю, из-за чего весь этот шум, – сказала Фрида, и Рут, сочтя это жестоким, заплакала еще сильнее. Ее грудь вздымалась, набирала воздух и опадала, и Фрида похлопала ее по лицу:
– Перестань, Рути. Ты приняла таблетки. Все будет хорошо. Ты хотела, чтобы я ушла, а Джеффри приехал в пятницу.
Фрида уложила Рут в постель, оглядела комнату и ушла, прикрыв за собой дверь. Всхлипывания Рут перешли в глубокие вздохи. Она поняла, что засыпает, потому что хорошо помнила, как в детстве засыпала в слезах, не веря, что у нее получится.
Рут проснулась ночью от голода и посмотрела на часы. Было всего одиннадцать. Она позвала Фриду, но никто не ответил. В животе у нее урчало, и она уселась на кровати и встала. Спина не болела. Она давно не была такой податливой. Увидев себя в зеркале, Рут помахала рукой; в темноте она казалась сероватым, расплывчатым пятном. Ее волосы сзади были влажными, но в других местах сухими. Она не побоялась выйти в коридор. Дом был прохладным и спокойным. В холодильнике Фрида оставила тарелку с жареными бараньими котлетами, а на фруктовом блюде лежали яблоки с бугристой шкуркой, напомнившие ей зеленые мандарины, которые она ела в детстве. Рут стояла у кухонной стойки, ела руками холодные скользкие котлеты и смотрела на залив сквозь щель в ставнях. Ни городских огней, ни лампочки на много миль кругом, ни кораблей в море. Не было даже луны. Фольга, закрывавшая котлеты, была самым светлым и самым шумным предметом на свете. Кошки не пришли на кухню, даже на запах мяса. Рут чувствовала себя как в былые дни, когда ее ноги крепче стояли на полу, а дети и муж спали. Словно вернувшись по старому адресу, она недоумевала, почему так долго отсутствовала. Даже вкус пищи был моложе. Задняя дверь была закрыта, в доме было прохладно, а тигр мертв. Из головы ушло все лишнее.
