Натали вошла в свой пентхаус совершенно без сил. Деловой ужин с руководством отдела маркетинга затянулся за полночь. И даже после ужина она не отправилась прямо домой, хотя и могла… Досадуя на себя, Натали сбросила туфли на высоком каблуке. Могла, но не поехала. Решила заглянуть на работу, ведь ее офис по пути домой. Она не сумела удержаться — так ей хотелось еще раз увидеть макет нового каталога и в последний раз перечитать рекламные объявления о предстоящем торжественном открытии новых магазинов.
И каталоги, и объявления, как выяснилось, требовали небольшой доработки… Правда, она собиралась лишь кое-что набросать да составить пару служебных записок!
Так почему же она, спотыкаясь, вваливается к себе в спальню в два часа ночи? Ответ прост. Она одержима работой. Трудоголик… И полная идиотка. С раннего утра на ногах; в восемь, за завтраком, она инструктировала торговых представителей с Восточного побережья.
Подумаешь — весь день на ногах! Подумаешь — недосып! Она, Натали Флетчер, тридцатидвухлетняя динамо-машина, сейчас готовится к запуску очередного прибыльного проекта под флагом холдинга «Флетчер индастриз».
Прибыль точно будет. В раскрутку «Дамского счастья» она вложила весь свой опыт, все таланты и творческие способности. И волнует ее не только прибыль. Она с волнением и радостью следит за рождением и появлением на свет своего детища — компании, которая вскоре займет достойное место на рынке.
Натали вздохнула, измученная, но довольная. Компания — ее детище, ее малышка. Она будет заботиться о ней, учить, питать — а это стоит того, чтобы, если нужно, возвращаться домой в два часа ночи.
Посмотревшись в висящее над комодом зеркало, Натали поняла, что даже динамо-машина иногда нуждается в отдыхе. Лицо бледное, щеки запали — даже косметика не помогает. И затейливо скрученный пучок, который в начале вечера придавал ей загадочный вид, сейчас лишь подчеркивает тени, залегшие под темно-зелеными глазами.
Натали всегда гордилась своей энергией и выносливостью. Поэтому она отвернулась от зеркала, убрала со лба прядь медового цвета волос и немного покрутила плечами, чтобы снять напряжение. Акулы никогда не спят, напомнила она себе. Даже акулы бизнеса. Но как же хочется сейчас же, даже не раздевшись, рухнуть в постель! Ничего подобного, подумала она, сбрасывая с себя пальто. Собранность и организованность очень важны для успешного руководства, а свежая голова нужна для подсчетов… Повинуясь привычке, въевшейся в плоть и кровь, Натали распахнула платяной шкаф. Телефон зазвонил, когда она вешала бархатную накидку на плечики.
«Дождись, когда включится автоответчик», — приказала себе Натали. И все же после второго звонка она сама схватила трубку.
— Алло!
— Мисс Флетчер?
— Да… — Трубка стукнула об изумрудную сережку. Натали потянулась было поправить серьгу, но замерла, различив страх в незнакомом голосе на том конце линии.
— Мисс Флетчер, говорит Джим Бэнкс, ночной сторож саутсайдского склада. У нас неприятности.
— Какие неприятности? На склад проник взломщик?
— Пожар, мисс Флетчер! Представляете, все здание так и полыхает!
— Пожар?! — Натали схватила трубку второй рукой, как будто та могла выскользнуть. — На складе? Люди в здании были? А сейчас там есть кто-нибудь?
— Нет, мэм, только я дежурил, — ответил сторож дрожащим, надтреснутым голосом. — Я сидел внизу, в комнате отдыха, когда услышал взрыв. Подумал, что бомба взорвалась… Я сразу вызвал пожарных.
Натали расслышала на заднем плане рев сирен и крики.
— Вы не пострадали?
— Нет-нет, я сразу выбежал на улицу. Матерь Божья, мисс Флетчер, ужас-то какой! Просто ужас!
— Еду.
На то, чтобы добраться от фешенебельного района, где жила Натали, в промышленную зону, где располагались склады и фабрики, у Натали ушло пятнадцать минут. Правда, пламя она увидела еще задолго до того, как припарковалась за целой вереницей пожарных машин. Пожар тушили несколько расчетов; пожарные с закопченными лицами поливали огонь из шлангов. Из разбитых окон и проемов в обвалившейся крыше вырывались дым и пламя. Настоящее пекло! Хотя Натали не подходила к горящему складу близко, лицо обдавало жаром, словно ей дали пощечину, а спина мерзла от промозглого февральского ветра.
