— Наверное, я бы тоже его избила!
— Второе дисциплинарное взыскание Пясецки получил после того, как ворвался в кабинет мэра с целым мешком обломков, подобранных на месте пожара, и высыпал все мэру на стол. Мусор был из дешевого жилого дома на восточной стороне, который только что прошел инспекцию, хотя проводка в доме никуда не годилась и печи были неисправными. Никакой пожарной сигнализации. Пожарные выходы заколочены… Тогда погибло двадцать человек.
— Я-то ждала от тебя другого, — негромко заметила Натали. — Очень хотелось верить, что мои инстинкты меня не обманывают… И что у меня есть все основания его презирать.
— Извини!
Дебора питала слабость к мужчинам, которые боролись с преступностью и коррупцией нетрадиционными способами. Она невольно покосилась на мужа. Гейдж тепло улыбнулся в ответ.
— Ладно, — вздохнула Натали. — Что еще ты про него узнала?
— Лет пять назад он перешел в отдел по борьбе с поджогами. У него репутация неприятного в общении, агрессивного человека. Но в своей работе он не упускает ни одной мелочи.
— Так-то лучше!
— Говорят, что у него нюх гончей, орлиное зрение и цепкость бультерьера. Он не успокаивается до тех пор, пока не находит ответы на все свои вопросы. Мне ни разу не приходилось иметь с ним дела в суде, но я поспрашивала коллег. Его не собьешь хитроумными вопросами. Он очень умен. Все записывает — то есть абсолютно все. И запоминает. Тридцать шесть лет, разведен. Командный игрок, который предпочитает работать в одиночку.
— Понятно… Я в надежных руках! Наверное, мне должно полегчать. — Натали небрежно пожала плечами. — Но мне не легче. Спасибо за подробный портрет!
— Не за что! — Дебора хотела сказать что-то еще, но осеклась: из лежащего на столе аппарата «радионяни» послышался детский плач. — Похоже, начальство проснулось. Нет-нет, я пойду, — добавила она, увидев, что Гейдж вскочил с места. — Наверное, ей просто стало скучно и захотелось пообщаться.
— Можно на нее взглянуть? — спросила Натали.
— Конечно, пошли!
— А я попрошу Фрэнка подождать с ужином, пока вы не закончите. — Гейдж следил, как Натали поднимается на второй этаж следом за его женой.
— Знаешь, — заметила Натали, когда они подходили к детской, — ты чудесно выглядишь. Не представляю, как ты все успеваешь! У тебя непростая работа, энергичный муж, который не любит сидеть на месте, и очаровательная Эдриенна.
— Могу тебе сказать, что все дело в правильном распределения времени и расстановке приоритетов. — С широкой улыбкой Дебора открыла дверь детской. — А в конечном счете все сводится к одному: я их люблю. Люблю работу, Гейджа, нашу Эдди. Если любишь, для тебя нет никаких преград!
Детская ошеломляла пестротой. Фрески на потолке изображали принцесс и волшебных коней. Стены были раскрашены в яркие, веселые тона всех оттенков радуги. Но десятимесячная Эдди стояла в своей кроватке «Дженни Линд», вцепившись в боковину, и хныкала, не обращая внимания на окружающую ее красоту.
— Ты моя прелесть! — Дебора подхватила дочку на руки и ткнулась носом ей в шейку. — Вся мокрая — и все тебя бросили!
Надутые губки тут же расплылись в лучезарной, довольной улыбке.
— Мама!
Натали следила, как Дебора укладывает Эдди на пеленальный столик.
— С каждым разом, что я ее вижу, она все хорошеет.
Она погладила темную прядку на голове девочки. Радуясь, что оказалась в центре внимания, Эдди засучила ножками и что-то залепетала.
— Мы подумываем, не пора ли завести Эдди братика или сестричку.
— Еще одного?! — изумилась Натали, глядя в сияющее лицо Деборы. — Уже?
— Нет-нет, все пока в стадии «что если». Но на самом деле нам бы хотелось иметь троих. — Дебора поцеловала нежную шейку Эдди и засмеялась, когда дочка дернула ее за волосы. — Мне просто нравится быть мамой.
— Это заметно. Можно ее подержать?
Как только малышке поменяли подгузник, Натали подхватила ее и невольно позавидовала подруге, когда маленькое чудо уютно свернулось у нее на руках.
Два дня спустя Натали сидела за письменным столом у себя в кабинете, стараясь не обращать внимания на головную боль. Ее подгоняло непрекращающееся беспокойство.
