Подъезжаем к дому. Машину ставим ближе – чтоб в случае чего с лоджии можно было бы ее видеть и обстрелять, если кто нехороший будет отираться рядом. Уже собираемся класть продукты по сумкам, когда в голову приходит, что без разведки соваться в подъезд не стоит. Мы болтались больше часа, мало ли что. А так, словно два навьюченных ишака, мы будем просто вкусной и легкой добычей. Даже, точнее, питательной и легкоусвояемой пищей. Этот вариант нам категорически не нравится.
Решаем сходить налегке. Теперь Саша уже держит «хауду» без брезгливости. На подходах к подъезду настораживаемся. Слышен истошный собачий лай как минимум двух собак: одна явно какая-то мелко-мелкая собачонка, вторая по гавканью – лайка с хорошо поставленным голосом.
Саша навострил уши.
– Это пуделятина с первого этажа и брехолайка со второго. Но они так дружно никогда не брехали.
– Значит, что-то не так!
– Мудрое замечание!
Переглядываемся. Дверь надо открывать так, чтобы что-то оттуда не выскочило сразу. Саша примеряется, чтоб при открывании дверь не распахнулась больше, чем на десять – пятнадцать сантиметров. Я же должен следить, если кто-то полезет в щель, и при этом не должен влепить дробью в ногу партнеру. Дверь железная, кругом железо и бетон, не хотелось бы и самому на рикошетах попасть под раздачу.
Рукоятка затвора вверх-вниз, клац-клац, теперь на боевом взводе.
– Открывай помалу!
Домофон курлыкает простенькую мелодию, Саша начинает тянуть на себя дверь, стопоря ее ботинком.
Бамм! Что-то с грохотом долбает в дверь с той стороны, так что даже ботинок не удерживает и отъезжает на несколько сантиметров. В просвет высовывается какая-то дрянь, похожая на валенок, очень грязный валенок.
Напарник ответно наваливается со своей стороны на дверь, стараясь этот валенок прищемить, но дрянь лезет как паста из тюбика – медленно, неотвратимо, причем это сопровождается странными звуками, каким-то сипением и царапаньем.
Отпрыгнув рефлекторно, замечаю, что валенок, с глазами и зубами. Собака!
Ах ты ж сука чертова. Еще раз прикинув, чтоб ни по кому, кроме животины, не попасть, крепче хватаю Приблуду и давлю на спусковой крючок.
Дадан получился добротный! Уши заложило. Обрез рванулся из рук и ослепил снопом огня. А собака перестала вылезать.
Стоящая у подъезда машина радостно верещит разными механическими голосами, через одну откликается другая. Сейчас вообще-то народ должен начать высовываться в окна.
Осторожно смотрю на псину. Похоже, что сработало как надо – аккурат в башке дыра. Если после такого попадания у собаки-зомбаки мозг остался не разрушенным, то ни черта я в анатомии не понимаю. Ну так дистанция меньше метра. Пытаюсь рассмотреть, что там в подъезде за собакой. Там пусто и светло.
Саша осторожно отпускает дверь. Зомбака съезжает вниз и лежит, как и положено дохлому животному. Это вообще-то видно – живые не могут лежать как трупы. Трупы как-то по-особенному обмякают, их словно приплюскивает к земле.
– Ну что, пошли дальше?
– Погоди, перезаряжу.
Аккуратно выдергиваю гильзу – пригодится переснарядить, – загоняю патрон в ствол. Потом меняю магазин – три патрона лучше, чем два, как ни крути.
Приоткрываем дверь. Вроде пусто. Машины верещать перестали, да и собаки что-то угомонились. Пуделишко еще вякает, но без прежнего усердия, а лайка так вообще заткнулась.
Заглядываю дальше. Вроде все спокойно. Хотя покойники как раз стоят спокойно, если вспомнить неподвижного дедушку у садика.
– Мне всегда не нравилась эта гнусная Альма, и хозяйка ее, сука пьяная, тоже не нравилась, – говорит Саша сзади. – Надо бы псину отсюда убрать, иначе дверь не закроем.
– А как? Руки и ботинки марать неохота.
– Сейчас ветку сломаю потолще, оттартаем.
– Стой, только вместе!
Аккуратно выбираемся из подъезда. Вокруг много кустов, но жидких. А псина – здоровая дворняга, покрытая грязной свалявшейся шерстью, похожей на войлок, явно тяжелая, – большая и толстая. Этакий цилиндр волосатый на ножках. Наконец попадается что-то подходящее. Оглядевшись, чтоб никто не помешал, Сан Саныч младший начинает выламывать подходящий сучок. Треску от его деятельности – как от танка в лесу. Наконец подходящий сук в руках. Со стороны смотреть на него смешно. Просто иллюстрация к тому, как и что сделало из обезьяны человека. С трудом подцепив псину палкой за ошейник, Саша оттаскивает тушу в сторону от двери. Все это время для меня самое сложное не любоваться, как работают другие, а наблюдать за обстановкой. Взгляд все время возвращается к пыхтящему напарнику, а это нехорошо. Очень нехорошо. Недогляжу – обоим хана.
