Она пробыла в мастерской около часа, проявила исключительный интерес к электроглазам и подробно расспросила Уинфилда, как они работают и как с ними управляться. Доктор несколько раз протестовал, объясняя, что это не он изобрел электроглаз. Всякий раз после этого она бросала взгляд на Теллона, но лично к нему ни разу не обратилась. Теллон обнаружил, что ему это скорее нравится, ибо тем самым ему оказывали особое внимание.
Уходя, она спросила Уинфилда, нужен ли им еще робот-сборщик.
— Не исключено, что еще понадобится, — ответил Уинфилд. — Понимаю, понимаю: ремонтники хотят поскорее забрать его назад. Но мы ведь почти не испытывали прибор на открытой местности. Возможно, потребуются кое-какие мелкие переделки; собственно говоря, заключенный Теллон считает, что и сам принцип работы нуждается в изменении. По-моему, он хочет вернуться к прежней системе — с телекамерой.
Хелен Жюст, похоже, заколебалась.
— Как вам известно, я пыталась убедить руководство тюрьмы в том, что у них есть особые обязательства перед заключенными инвалидами. Но мои возможности не безграничны. — Она на миг замолчала. — Через три дня я уезжаю в отпуск; к этому времени вы должны вернуть оборудование.
— Благодарим вас от всего сердца, мисс Жюст, — Уинфилд по-военному отдал ей честь.
Она вышла. Теллону показалось, что в один момент она сверкнула глазами в его сторону, но Хогарт уже отводил взгляд, и потому Теллон так и не понял, было это на самом деле или нет? Она невольно напомнила ему о мире за стенами Павильона, о мире, к которому принадлежала, — и мысли эти погрузили его в тоску.
— Я думал, она тут целый день проторчит. Терпеть не могу, когда эта вобла является ко мне в мастерскую.
— У тебя, Эд, глаза пока еще на месте. А вот пользоваться ими ты не умеешь, — фыркнул Теллон.
— Хорошо сказано, сынок, — прогремел Уинфилд. — Ты заметил, что он только раз и посмотрел на ее ноги? Впервые за восемь лет мне представился случай взглянуть на женщину, а этот старый козел, который распоряжается моими глазами, все время пялился в окно.
Теллон улыбнулся, но заметил, что в этот момент он видит только трубку Хогарта крупным планом да еще искривленный палец, утрамбовывающий серый табачный пепел в почерневшей чашечке. Ему показалось, что Хогарт чем-то обеспокоен.
— Что стряслось, Эд?
— Слушайте, вы, ловеласы. Никто не заходил сегодня в корпус отдыха послушать новости?
— Нет.
— А зря. Вы бы узнали, что переговоры между Эмм-Лютером и Землей относительно той новой планеты прерваны. Земные делегаты наконец-то поняли, что Арбитр готов упираться хоть до скончания века, и покинули зал переговоров. Похоже, скоро мы окажемся в гуще первой в истории Империи межзвездной войны.
Теллон прижал ладонь к виску; все это время он заставлял себя не помнить про Блок и про капсулу-горошину, где хранился кусочек его мозга. Сама мысль о том, что маленький шарик серого вещества мог стоить целого мира — огромного, полного жизни, зелено-голубого мира, — была невыносима.
— Плохо дело, — тихо сказал он.
— Есть и другая новость. Наш тюремный «телеграф» сообщает, что Черкасский объявится на следующей неделе.
— Док, мы еще по-настоящему не испытали наши новые глаза. — Теллон продолжал говорить спокойно, хотя сердце у него в груди бешено заколотилось. — Тем не менее нам стоило бы предпринять дальнюю прогулку.
— Ты имеешь в виду действительно дальнюю прогулку?
Теллон невозмутимо кивнул. Им и в самом деле предстояла дальняя прогулка. Тысяча миль до Нью-Виттенбурга и восемьдесят тысяч ворот до Земли.
Птицелов Кронин посмотрел на них в упор; в глазах его с покрасневшими веками отражалось растущее удивление.
— Нет, — сказал он. — У меня нет ни сов, ни ястребов и вообще ничего в этом роде. Я же вам говорю, здесь у нас, на дальнем юге, почти нет грызунов, которыми они кормятся. А что, вам нужны именно хищные птицы?
— Не обязательно, — быстро ответил Теллон. — Мы возьмем парочку вот этих коричневых, вроде голубей. Нам главное, чтобы птица была приучена к человеку и не улетала.
Он хотел взять именно хищных птиц, потому что глаза у них расположены примерно как у человека — а значит, к их зрительному полю легче привыкнуть. Очень удобно, когда ведущий находится рядом с тобой. С другой стороны, невелика радость — глядеть на мир словно бы через дыры в висках. Но самое главное — поскорее раздобыть хоть какие-нибудь глаза.
