Тем не менее платок не мог обмануть Настю, она знала, что перед ней сидит чудовище, пусть с правильными чертами лица и с книгой. И потому Настя не ждала правосудия.
– Голова болит? – поинтересовалась Горгона. – Надо, чтоб болела. Потому что я старалась. Готовилась к этому удару с прошлой осени. Только я хотела не сзади тебе вдарить, а спереди, чтоб прямо в морду, чтоб зубы во все стороны, чтоб нос расплющить…
Весь этот поток красноречия мерно лился мимо Насти, ибо ее голова после пары крепких ударов не была способна обрабатывать такой массив информации. Настя смотрела себе под ноги и пыталась понять хотя бы одну из множества непонятных вещей: почему Горгон оказалось не три, а больше? Можно было свалить все на лгуна Люциуса, но ведь и раньше Настя слышала, что Горгоны живут такими вот тройственными союзами. «Три сестры» поэтому так и назывались, но тут…
Перед ней, разложив на столе книгу и ружье, сидела четвертая Горгона, а в дом Настю затаскивали еще по крайней мере две сестрички со змеящимися волосами. Создавалось впечатление, что Настя нарвалась на какой-то съезд или конференцию Горгон. Ну что ж, везение продолжалось по полной программе.
– …подвесить на крюк, и чтобы кровь медленно-медленно стекала… – продолжала делиться мечтами Горгона.
– Да? – вяло проговорила Настя. – Да.
– Что же не вдарила, как хотела? Побоялась?
– Нет, не побоялась. Планы изменились.
– Планы… – пробормотала Настя. – Планы…
Вот так вот, даже у Горгон есть планы, и наверняка продуманные, проработанные, не то что у нее, Насти Колесниковой. Спуститься к дому Горгон, перестрелять чудовищ, освободить Дениса Андерсона, отправить его в Лионею и поехать домой. Никому не кажется, что этот гениальный план где-то дал сбой? К дому Горгон она, конечно, спустилась и…
И на этом все закончилось. Ей треснули по башке прикладом ружья, затащили в дом к Горгонам и теперь, видимо, сожрут на завтрак. Это в худшем случае. В лучшем ей могла быть уготована участь окаменевшей фигуры в мемориальном парке Горгон.
Оставалось непонятным, почему ей не связали руки или ноги. То есть разумеется, что после удара по голове Настя чувствовала себя препогано, но неужели она производила впечатление такой вот тряпки, которая неспособна даже на попытку побега? Хотя какой там, к лешему, побег – оружия у нее теперь нет, кругом одни Горгоны…
И к слову о леших – надежд Зеленого она ох как не оправдала. Полный провал. Полное ничтожество. Голова раскалывается. Убейте уж меня поскорее, что ли…
– Так что там у вас с планами? – спросила Настя. – Что вы там напридумывали на мой счет? Не хочешь поделиться?
– Очень хочу, – неожиданно улыбнулась Горгона. – Ты узнаешь о наших планах, и они тебе понравятся. Очень понравятся.
Это было сказано без издевки, без иронии, это было сказано совершенно серьезно и, как показалось Насте, искренне. Она ответила тем же, ибо стесняться и изображать из себя благовоспитанную даму было не место и не время.
– Лечиться вам надо, – сказала Настя. Горгона усмехнулась и постучала по книге, словно успокаивая ее, призывая не шуршать возмущенно страницами, а пропустить Настины слова мимо ушей. Хотя какие у книг могут быть уши…
Удивительно было, что Насте не связали руки и ноги, другой же сюрприз Настя преподнесла себе сама – она поняла, что не боится ни Горгон, ни того, что они с ней могут сделать. Настя спокойно рассматривала убогое убранство этой избушки и как бы между прочим отметила, что сидящую напротив Горгону она не видела прошлой осенью в «Трех сестрах». Среднюю сестру, смуглолицую, в вязаном берете, Настя тогда убила. Старшая, как помнилось Насте, была похожа на пивной бочонок, замотанный в тряпки; она пыталась застрелить Настю с Денисом, вероятно, из вот этого самого ружья. А третьей сестры Настя тогда не видела; как ей потом объяснили, это была обычная тактика Горгон – кто-то отвлекает внимание, а кто-то заходит со спины. Молодая Горгона сегодня двинула Настю по голове прикладом, а в прошлом сентябре она, должно быть, подобралась со спины к Денису… Что ж, обе они могли сказать, что имеют друг к дружке старые счеты.
