Мишель долго бродил по лесу. Он вдыхал аромат морозной сырости и запах застывших деревьев, стараясь окутать свое сердце слоем тонкого инея. В его душе поселилось что-то странное, чужое, оно мешало ему думать о более важных делах. Пожалуй, пора принять этот вызов. Довольно просто смотреть в глаза опасности и наслаждаться ее присутствием. Ему следует сразиться со своим непрошеным чувством. Сразиться и победить. Так же, как он поступил со своим главным врагом.
Виола думала о том, что все ее встречи с Бертье не принесли желанного удовольствия. Ей очень хотелось встретиться с ним в ситуации, где она была бы хозяйкой положения и могла показать ему, какая она волевая и сдержанная. Ей вовсе не доставляет удовольствие лакомиться пьяными вишнями, а потом искать опору на груди мужчины только потому, что ноги не в состоянии ее держать.
Но он вновь вывел ее из равновесия своим неожиданным появлением — промокший, с хвойными иглами в волосах. Она в этот момент направлялась к дворецкому, чтобы передать ему распоряжение насчет обеда.
— Где княжна Элина?
Без всякого приветствия. Короткий вопрос, обращенный к служанке. Взгляд серых глаз замораживал.
— В детской.
— Детская! — он сжал губы. — Почему?
— Княжна вместе с княгиней решают, какую мебель следует отнести в комнату ребенка.
Он взглянул на нее, слегка сузив глаза.
— Мадемуазель Фламель, будьте любезны зайти ненадолго в библиотеку.
Виола с опаской последовала за ним, решив при необходимости обязательно продемонстрировать ему свой характер. И случай ей представился. Лишь только он закрыл двери, она решительно их распахнула и села на стул с гордым видом.
Бертье тут же вернулся к дверям, с силой захлопнул их и сурово взглянул на девушку.
— Мадемуазель Фламель, я хочу напомнить, что именно вы несете ответственность за этого ребенка. Именно вы.
— Конечно, — растерянно согласилась девушка. Она не ожидала, что речь пойдет о ребенке.
— Рад, что вы это понимаете, — кивнул он головой и отвернулся к книжным полкам. — Извольте сами заниматься ребенком. Если детская нуждается в новой обстановке, то составьте список необходимой мебели и вообще всего, что понадобится младенцу. Я все оплачу. Вам ясно?
Виола подняла повыше голову, не желая мириться с тем, что он упрекает ее за то, что она пренебрегает своими обязанностями.
— Совершенно ясно, мсье Бертье. Но я не могу запретить княгине Софи и ее дочери заботиться о мальчике.
Ее подчеркнутая сухость не произвела на него впечатления. Он старательно разглядывал книги в позолоченных переплетах.
— Если дамам хочется развлечь себя заботой о ребенке, то им никто не смеет мешать. Думаю, что скоро им надоест эта живая игрушка.
— Ребенок — не игрушка, и его зовут Мишель. Хотя… княгиня София решила дать мальчику другое имя. Теперь его зовут Леопольд, Лео или львенок. Так нравится княжне Элине.
Он обернулся, удивленно приподняв одну бровь.
— Неужели она действительно привязалась к ребенку? — в его вопросе прозвучало недоумение.
— Мсье Бертье, если вы желали вызвать восхищение у княжны, то сегодня утром вам это вполне удалось.
— Потому что я разрешил вам оставить здесь ребенка?
— Если хотите доставить удовольствие княжне, то называйте ребенка по имени.
Он подошел к окну и стал разглядывать заснувший сад. Казалось, что последняя новость не очень его обрадовала.
— И что дальше? Надеюсь, мне не придется дарить ей детей слишком часто.
Неожиданно для себя Виола не сдержалась от злой иронии:
— Я искренне полагаю, что именно это происходит в браке.
Бертье резко обернулся к ней со странным выражением лица. Улыбка, появившаяся на его лице, казалась высеченной из камня.
— Вы, как всегда, правы, мадемуазель Виола.
Прежде, чем он договорил, девушка покраснела, сообразив, что сказала фразу, не очень приличную для незамужней девушки. Она низко склонила голову:
— Простите. Я позволила себе лишнее.
— В самом деле? — он смотрел на нее с жестокой холодностью. — Надеюсь, что это происходило в вашей жизни не очень часто. — Бертье пару минут помолчал, потом негромко поинтересовался: — Я хотел бы знать, что такое этот герцог Шовиньи.
