– Веревку, Мейсон, – проговорил он вполголоса. – Бросьте мне веревку. Расселина сжимается. Ледник в движении.
Так оно и было. Все глетчеры находятся в движении. Скорость движения некоторых из них, расположенных на западном побережье Гренландии, невероятно велика. Например, глетчер Упернавик, который находится севернее, за час перемещается на целых четыре фута. Словно в подтверждение слов Смоллвуда, лед под моими ногами дрогнул и, заскрежетав, сдвинулся дюйма на два.
– Торопитесь! – Железное самообладание не покидало лже-пастора до последней минуты. Лицо его оставалось бесстрастным, только губы сжались, да в голосе звучала настойчивость. – Торопитесь, не то я убью ее!
Что-что, а это я знал: рука у него не дрогнет.
– Хорошо, – хладнокровно ответил я. Мозг мой работал поразительно четко. Хотя я и сознавал, что Маргарет грозит смертельная опасность, никогда еще я не чувствовал себя таким спокойным и уверенным. Сняв с плеча веревку, я произнес:
– Ловите.
Смоллвуд поднял обе руки, чтобы поймать веревку. Сделав шаг вперед, я выпрямил ноги и, плотно прижав руки к бокам, камнем упал на преступника. Он видел, что я падаю, но, запутавшись в веревке, да еще в такой тесноте, не успел отскочить. Удар ногами пришелся ему в плечо и вытянутую руку. Мы оба рухнули на каменный уступ.
Повторюсь, что для своего роста Смоллвуд был невероятно силен. Но на этот раз у него не было шансов. Может быть, потому что он не успел прийти в себя от нанесенного мною удара, что, правда, вполне компенсировалось моим истощением и потерей крови от раны в плече. И все-таки преступник оказался в безвыходном положении. Не обращая внимания на пинки, тычки в глаза, град ударов по неприкрытой голове, я сжимал его жилистое горло и колотил затылком о лед расселины до тех пор, пока не почувствовал, что тело лже-пастора обмякло. Теперь я понял, что пора убираться. Расстояние между ледяной стеной и гладкой поверхностью нунатака сократилось до восемнадцати дюймов. На сужающейся каменной полоске мы со Смоллвудом остались одни. Джекстроу, которого спустили в расселину Хиллкрест и его люди, успел обвязать Маргарет веревкой вокруг пояса. И вслед за девушкой наверх подняли и его самого. Я готов был поклясться, что наша стычка с лже-пастором продолжалась секунд десять, не больше. На самом же деле, как мне рассказали позднее, мы дрались три или четыре минуты. Вполне возможно. Я был настолько хладнокровен и отрешен от всего, словно все это происходило не со мной. Хорошо помню, как меня окликнул Джекстроу. В голосе его звучала тревога.
– Живей, доктор Мейсон! В любой момент трещина сомкнется.
– Сейчас. Сбрось еще одну веревку. – Я показал на радио, лежавшее у моих ног. – Слишком дорогой ценой досталась нам эта игрушка, чтобы бросить ее.
Спустя двадцать секунд я был наверху. В это мгновение стена льда со скрежетом придвинулась к нунатаку еще на дюйм или два. И тут до нас донесся голос Смоллвуда. Встав на четвереньки, он тупо, словно не веря своим глазам, смотрел, как смыкаются над ним стены.
– Бросьте мне веревку. – Даже ощущая дыхание смерти, Смоллвуд по-прежнему владел собой. Лицо его было непроницаемо как маска. – Ради Бога, бросьте веревку.
Я вспомнил о том, какой кровавый след оставил за собой преступник. Вспомнил об убитом командире авиалайнера, трех других членах экипажа, полковнике Гаррисоне, сенаторе Брюстере, миссис Дансби-Грегг. О том, что из-за него на краю могилы оказались Мари Легард и старый Малер. Вспомнил, сколько раз он грозился убить ставшую мне дорогой девушку, до сих пор трепетавшую от ужаса.
Затем посмотрел на Джекстроу, державшего в руке моток веревки, и прочел в его глазах те же чувства, которые испытывал я сам. Приблизившись к краю расселины, он поднял над головой туго смотанную веревку и с размаху швырнул ее на человека внизу. Затем, ни слова не говоря, шагнул назад.
Поддерживая с обеих сторон Маргарет Росс, мы побрели навстречу офицеру, командовавшему десантом. В этот момент глетчер содрогнулся. Миллионы тонн льда сползали к Кангалак-фьорду.
