— Я купил в Нью-Йорке еще кое-что. То, чего, по твоим словам, не существовало. — Из-за спины он достал небольшую картину.
Джули молча смотрела на нее несколько минут, припоминая день, когда отец писал ее, жаркое летнее утро много лет назад… ей было тогда двенадцать лет. Она совсем забыла об этой картине.
— Где ты нашел ее? — тихо спросила девушка.
— В галерее. Она только что поступила туда. Многие из картин твоего отца сейчас перепродаются.
— Почему ты купил ее?
— Я подумал, что тебе будет приятно иметь ее. — Он положил картину на туалетный столик и повернулся, чтобы уйти. — Доброй ночи.
— Саймон…
— Да?
— Я… мне бы не хотелось, чтобы ты тратил на меня так много денег. Это несправедливо! Такие великолепные серьги и еще это. — Она кивнула на картину. — Все это, должно быть, стоило кучу денег.
— Ты моя жена, — холодно заметил он. — Мужья имеют обыкновение время от времени делать женам подарки.
— Да, небольшие вещички, дешевые безделушки…
Его глаза насмешливо вспыхнули.
— Уж не воображаешь ли ты, что я пытаюсь купить тебя? — резко спросил он.
— Нет, нет, конечно нет. Я только имела в виду…
— Я устал, — оборвал ее Саймон. — Мне надо принять душ и немного поспать. Я не займу ванную надолго. Ты можешь подождать в гостиной, я позову тебя, когда выйду. Спокойной ночи, Джули.
Девушка устало поднялась со стула и подошла к портрету, написанному так давно. Всей душой она сейчас хотела вернуть назад то время, когда была беззаботной маленькой девочкой…
* * *
Саймон еще не вернулся с фабрики, когда Джули решила принять ванну и начать переодеваться к вечеру. Она услышала его шаги, когда уже припудривала тело тальком.
— Я уже заканчиваю, — крикнула Джули из-за двери.
— Не беспокойся. Я воспользуюсь ванной близнецов, — ответил муж.
Он прошел мимо нее, возвращаясь из ванной, когда она накладывала у зеркала косметику, не бросив на нее даже взгляда.
Платье Джули было сюрпризом для всех, включая Шарлотту и миссис Тьернан. Она сама подобрала материал — белое кружево с пропущенной серебряной нитью, напоминающей морскую пену, мерцающую в лунном свете. И платье было сшито по ее фасону: плотно облегающее талию и бедра, оно плавно переходило в широкие сборки. Белая нижняя юбка из тафты мягко шуршала, когда Джули кружилась перед зеркалом. Платье было с длинными рукавами и впереди доходило до ключицы, но спину открывал глубокий угловой вырез.
Джули надела платье и отклонилась назад, чтобы застегнуть молнию. Но над линией талии застежка застряла, и девушка боялась дернуть молнию, рискуя сломать ее. Платье же настолько плотно обхватывало талию, что снять его не представлялось возможным. После короткого колебания она постучала в дверь гардеробной.
— Саймон, у меня на платье заело молнию. Не можешь ли ты помочь мне?
Муж сразу же открыл дверь. Он был уже почти одет, только без пиджака.
— Там между зубьями застряла свободная нитка, — сказал он, когда Джули повернулась к нему спиной. — Постой минуточку спокойно. — Он поднял молнию вверх, и она почувствовала как он застегивает крошечный крючок наверху.
— Спасибо. Извини, что побеспокоила тебя. — Она повернулась, и юбка ее закружилась. — Мое платье нравится тебе?
Его оценка не могла быть более краткой:
— Да, очень милое. Вполне подходящее. — Он вернулся в гардеробную.
Все члены семьи Тьернанов уже были в холле, когда Джули, шурша юбкой, спустилась по лестнице. Сапфиры вспыхивали и горели голубым огнем на фоне золотистой кожи. Выглядела она великолепно.
Джо выразил свои чувства одним словом:
— Блеск!
— Честное слово, Джули, ты собираешься затмить всех сегодня вечером, — заметил Джейк, улыбаясь и подмигивая ей.
Когда они ехали в машине, Джули испытывала волнение, незнакомое ей раньше. Если Саймон хочет наладить их отношения, почему он ничего не предпринимает, с беспокойством думала она. Он прекрасно вел себя, был таким благородным и сдержанным, но у нее возникло ощущение, что он не только не любит ее, но вообще утратил к ней всякий интерес. Тогда, на Бекии, он сказал, что в будущем любые шаги к примирению должны исходить от нее. Но та отчужденность, которую он проявил вечером, когда она спросила, нравится ли ему ее новое платье, навело на мысль, что, даже если она сделает попытку перекинуть мост, через разделяющую их пропасть, ее может ждать сокрушительный отпор.
