— Не здесь… кто-нибудь может увидеть, — запротестовала она, переводя дыхание и пытаясь засмеяться.
— Кто может нас увидеть? Здесь вокруг на несколько миль нет ни души. — Улыбнувшись, он тоже поднялся. — Пойдем выпьем чего-нибудь холодного, моя дорогая скромница.
Пока Саймон готовил напитки, Джули вошла в спальню и переоделась в розовое хлопковое платье. Взглянув на широкую тахту, она сразу же отвела глаза. Если бы она только могла притвориться, что ничего не знает… стереть слова Гизелы из памяти.
Когда девушка вернулась в гостиную, они вышли на веранду и сели в удобные кресла, потягивая напитки, наблюдая за бегущими волнами и слушая музыку, льющуюся из приемника. Джули чувствовала, что Саймон наблюдает за ней, и все больше краснела под его внимательным взглядом.
— Наверное, мне следует научиться танцевать, — сказала она неестественно громким голосом.
— В этом нет ничего сложного. Я могу показать тебе. — Он встал, взял ее за руки и заставил подняться. — Для того чтобы изобразить нечто сногсшибательное, комнаты обычно бывает недостаточно, поэтому люди просто двигаются под музыку, держась друг за друга — как мы сейчас. — Он привлек ее к себе и закружил по веранде. Джули старалась попадать в такт, но ватные ноги плохо слушались ее.
— Я неудачная партнерша, так как слишком мала для тебя, — молвила девушка, пытаясь завязать разговор.
— Ты не права. В туфлях на высоких каблуках ты будешь изящно передвигаться, и мы будем смотреться идеально. По-моему, ты именно такая, какой должна быть. — Он неожиданно отпустил ее и прошел внутрь дома, на кухню. — Как насчет ужина? — поинтересовался Саймон.
Он выложил на стол жареного цыпленка, салат, клубнику со сливками и бутылку шампанского.
Возможно, если я выпью немного шампанского, мне будет легче, подумала девушка. Но она смогла заставить себя сделать только один маленький глоток.
Во время ужина Саймон рассказывал ей много интересного из истории сахарной индустрии, о различных видах рома, производимого в Вест-Индии.
Он думает, я парализована смущением, поняла Джули. И пытается успокоить меня. Она так ценила его за способность понимать ее, что даже слегка расслабилась. Боже! С таким человеком так легко было бы шагать по жизни, подумала она. Но тут она вспомнила, что он может вскоре прикоснуться к ней или даже попытаться поцеловать, и съежилась от ужаса. Мужчины совсем другие. Они могут заниматься любовью не любя. Она читала об этом в книгах. Но у большинства женщин сердце, ум и чувства были неотделимы друг от друга. И как сильно Джули ни любила его, как ни стремилась уступить ему, сознание, что он не любит ее, заставляло девушку уклоняться от горько-сладкой муки, охватывающей ее в его объятиях.
После ужина Джули вымыла посуду, а Саймон вытер ее. Потом он закурил сигару, поставил другую пластинку и вышел на веранду, а Джули осталась на кухне, убрать посуду.
Когда она присоединилась к нему, он сидел на тростниковой кушетке. Она могла сесть в одно из свободных кресел, но, неожиданно для себя, подошла и села рядом.
Уже стемнело. Море блестело в лунном свете. Легкий бриз шелестел верхушками пальм.
По-видимому, прошло около четверти часа, пока Саймон не докурил свою сигару. Джули смотрела на ее вспыхивающий и гаснущий кончик, как человек, наблюдающий за подожженным бикфордовым шнуром.
— Устала? — спросил он, и звук его голоса после долгого молчания заставил девушку вздрогнуть.
— Ах, ты напугал меня. Что… что это за музыка?
Саймон обнял ее за плечи.
— Музыка Чайковского из балета «Спящая красавица». Она нравится тебе? — Он придвинулся ближе и привлек ее к себе.
Джули заставила себя положить голову ему на плечо.
— Да. Я никогда не видела балета. А ты?
— В «Ковент-Гарден» в Лондоне. Возможно, когда-нибудь мы отправимся туда вместе… Твои волосы очень приятно пахнут.
В первый раз в жизни она, купаясь в море, воспользовалась купальной шапочкой, поэтому волосы не были липкими от соленой воды.
— Это французские духи, которые мне подарила твоя мама… «Vent Vert».
— Мм… мне они нравятся. — Он взял ее левую руку и потерся о нее щекой. — Пожалуй, мне надо побриться.
