Полковник Бейли не обратил внимания на племянницу.
— Что за странная штуковина? — спросил он, сдерживаясь из последних сил и пиная чемодан носком ботинка. — И кто… — его тяжелая, покрытая веснушками морщинистая рука указала вверх, — кто тот джентльмен, что спускается сюда?
— Сэр Генри Мерривейл, — прошептал преподобный Джеймс. — Потомок стариннейшего и знатнейшего английского рода, — добавил он.
Надменный аристократ, о котором шла речь, величественной походкой приближался к ним. Спускаясь с обрыва, он поскользнулся и чуть было снова не оказался в сидячем положении, но крепкое ругательство, а также злость на подковырку судьбы удержали его на ногах. Смешно переваливаясь и отдуваясь, он подошел к полковнику Бейли.
— Послушайте! — начал он, резко поднимая вверх правую руку, словно приносил присягу. — Я клянусь всем, что только есть на свете, что в данном случае я абсолютно непричастен — не-при-ча-стен! — ко всей кутерьме. Меня не в чем упрекнуть. Я имею такое же отношение к тому, что произошло, как и швейцарские часы с кукушкой. Сейчас я вам докажу.
И он доказал. Когда Г.М. в ударе, он становился несравненным оратором, а его богатой жестикуляции мог бы позавидовать сам покойный сэр Генри Ирвинг. Живо поводя рукой из стороны в сторону, он описал ужасное происшествие. К тому времени преподобному Джеймсу с трудом удавалось сохранять на лице серьезную мину, но Г.М. намеренно не обращал на него внимания.
— Вот как все произошло, — подытожил он, — и да поможет мне Бог!
Некоторое время полковник Бейли не двигался. Затем он сделал именно то, что и следовало ожидать при данных обстоятельствах от человека военного. А именно — он запрокинул голову и разразился громким хохотом.
— Черт побери, отлично задумано! — Он снова пнул носком чемодан и, подумав, добавил: — Приходите сегодня к нам!
Г.М. поклонился и прижал руку к животу.
— Вот спасибо, сынок, — проговорил он. — Почту за честь принять столь лестное для меня приглашение.
— Славный малый! Джоан! Есть у нас сегодня что-нибудь особенное?
— Ах! — пробормотала Джоан, поняв, что опоздала. Ее розовые губки раскрылись. — Дядя Джордж, я…
— Может, карри? — предложил сияющий от радости полковник.
Джоан вздохнула с облегчением. Ее дядю можно было потчевать карри триста дней в году, и он, как правило, ничего не замечал и только провозглашал, что отлично пообедал.
— Дом наш вы легко найдете, — объяснял он Г.М. — Войдете в ворота парка и сразу поворачивайте налево — там есть дорожка, посыпанная гравием. Первый дом, какой попадется вам на пути, — наш. Поняли? Вот и прекрасно.
Полковник Бейли, не отличавшийся чванством, совершенно забыл о дикой раскраске своего лица. Он подобрал мольберт, измятый холст, кисти и большую коробку красок и сунул все под мышку. Его волосы цвета перца с солью, как и поседевшие усы, были коротко пострижены. Глаза, поблескивающие из-под косматых бровей, выдавали ум и проницательность. Ошибались те, кто сравнивал полковника Бейли с полковником Блимпом, твердолобым солдафоном с карикатур Доу.
— Приходите пораньше, — отрывисто добавил полковник, — и мы побеседуем всласть. Особенно приятно поговорить с парнем из военного министерства — о, я знаю, кто вы такой! — но не с таким скрытным, как большинство из них. До скорого!
И, швырнув красные фланелевые кальсоны Г.М. преподобному Джеймсу, который суетливо запихивал вещи обратно в чемодан, полковник усталой походкой направился домой. Через секунду викарий щелкнул замками и выпрямился. Его красивое лицо дышало решимостью. Но певучий голос прерывался от сбитого после бега дыхания.
— Полковник Бейли!
— Что? — откликнулся полковник с пригорка, поворачиваясь к преподобному Джеймсу.
— Вы не возражаете, — мягко спросил викарий, — если сегодня вечером я тоже зайду к вам по… одному церковному делу? Вы — единственный член приходской управы, с которым я намерен посоветоваться.
— Бросьте, — досадливо отмахнулся полковник Бейли. — Дело может подождать!
— Боюсь, что нет, сэр, — по-прежнему задыхаясь, возразил преподобный Джеймс. — Речь пойдет об анонимных письмах. Я недавно получил одно такое.
