– Наверное, я старею, – заметил тот. – Давайте отдохнем минут десять, а потом отшлифуем кое-какие детали.
– Согласен.
Крэйг взял со скамьи свое полотенце, чтобы вытереть лицо. И тут он заметил Миллера, стоявшего у двери.
– Привет, сержант! Кажется, последнее время у нас возникают одни и те же намерения?
– Надо будет устроить бой между вами и сержантом, – предложил Берт.
Миллер энергично замотал головой.
– Нет уж, спасибо. Полковник Крэйг мне не по зубам, я не рискну.
– Не верьте ему, – обратился Берт к Крэйгу. – Вам нелегко будет с ним справиться.
– Я в этом не сомневаюсь. – Крэйг бросил полотенце на скамью. – Берт, я немного позанимаюсь, пока вы отдыхаете.
На стене было большое зеркало. Крэйг встал перед ним и принялся отрабатывать удары.
– Неплохо, да? – заметил Берт Кинг.
– Даже слишком хорошо, – буркнул Миллер, повернулся и вышел. Лицо его стало озабоченным и встревоженным.
– Ну и что с того, что он делает длительные пробежки в парке и тренируется в дзюдо? – спросил старший инспектор Грант. – Видимо, это доставляет ему удовольствие. Многим мужчины в его возрасте стремятся поддерживать форму. Я бы тоже хотел иметь на это достаточно времени.
– Но Дункан Крэйг не простой человек, – перебил Миллер. – Я кое-что раскопал в его прошлом. До 1939 года он изучал электротехнику в университете в Лидсе и защитил диплом. В начале войны поступил добровольцем в танковую бригаду и в 1940 году попал в плен. Его бабушка была француженкой, он свободно говорит по-французски. Это помогло, когда он бежал из плена и пешком добрался до Испании. Вернувшись домой, он попал в части особого назначения. Его четырежды забрасывали во Францию, чтобы помочь организовать группы Сопротивления. На последнем задании его предали, но ему снова удалось ускользнуть из рук врагов. Затем его перебросили на Ближний Восток, где он провел последние годы войны. Он служил в частях специального назначения и готовил диверсионные группы.
– Ловкий парень, – заметил Грант.
– Да, верно. В конце войны в двадцать шесть лет он дослужился до полковника. Получил множество наград от Британского правительства, французский орден Почетного легиона, и пользуется всеобщим уважением.
Мартовский ветер закружил крупинки града, и они застучали в окно. Старший инспектор вздохнул.
– Послушайте, Ник. По-моему, вы делаете из мухи слона.
– Вы так считаете? – с жаром возразил Миллер. – Может быть, вы думаете, что человек такого уровня тихонечко отступит и будет сложа руки сидеть и смотреть, как резвится на воле убийца его дочери?
– Ну, вот, уже начинается мелодрама, – недовольно буркнул Грант. Нет, Ник, я с вами не согласен. Я вовсе не возражаю, чтобы вы не упускали из вида Макса Вернона. Этот тип рано или поздно что-нибудь предпримет, и тогда мы должны быть во всеоружии. Но ситуацию с Крэйгом выбросьте из головы.
Миллер скомкал листок бумаги, который держал в руках. У Гранта лопнуло терпение.
– Ей-Богу, Ник, у нас хватает проблем поважнее. Разве вы не знаете, что за последние семь лет число правонарушений в городе увеличилось в четыре раза? Вы знаете, что уголовная полиция раскрывает в среднем не более шестнадцати процентов всех квартирных краж? И что наша рабочая неделя составляет семьдесят часов! А вы собираетесь тратить время на глупости. Все, марш отсюда, идите займитесь делом.
Совершенно подавленный Миллер вернулся в свой кабинет и плюхнулся на стул за письменным столом. Джек Брэди подошел к нему выразить сочувствие. Он прислонился рядом к стене и закурил трубку.
– Вы лучшего не заслужили, Ник.
Миллер со вздохом провел рукой по лицу.
– Я не ошибся, Джек. Я знаю, что я прав.
– Вполне возможно, но что вы можете поделать, пока ничего не произошло? А вы читали донесение, которое я положил на ваш стол?
– Вот это? – Миллер взял со стола листок.
– Да, получено полчаса назад. Вы говорили, что хотели бы все знать новом клубе Чака Лазара, не так ли?
Миллер быстро пробежал сообщение и схватил телефонную трубку.
– Соедините меня с председателем Общества защиты животных. – Он взглянул на Брэди. – Это начало войны, первая атака.
– Я тоже так думаю.
