— А прима?
— Что прима? Прима, она прима и есть. Она своим хвостом за какую-то штуковину обвилась и как на салазках вниз съехала. И так, знаешь, вовремя, точнехонько к своему выходу подгадала. Меня за задником медики пользуют, а эта поет-заливается!
— Ты же говорил, что только через неделю оклемался. Откуда ты знаешь, что она пела?
Флик с неадекватными реакциями махнул рукой и принялся старательно очищать конфету от фольги.
— Ко мне потом в больницу все ее муж ходил. Скрипач который. Итальянец.
— Играл?
— Во что?
— Не во что, а на скрипке!
— На скрипке? — Флик странно выпучился на Валета. — Ты сидишь мне мозги заливаешь, а там оружие! — воскликнул он и, словно разом протрезвев, бросился вон из номера.
Валет не стал размышлять над «неадекватными реакциями» собеседника, а, торопливо сняв трубку, нажал клавишу повторного набора номера. Телефон послушно запикал.
— Минуточку, — сказал женский голос на фоне какого-то шума. Затем в трубке наступила полная тишина.
Валет было подумал, что звонок сорвался, но через какое-то время женщина произнесла:
— Слушаю.
— Мадам, — с пьяной интонацией лоха-флика проговорил Валет, — я тут подумал и вспомнил: уговор-то был про записать, а чтобы стереть — не было уговору.
— Что?
— Двойная работа получается, мадам, вот что.
В трубке молчали.
— Двойная работа, — повторил Валет. — И третья будет, если я сейчас покажу пленочку вашему супругу.
— Мерзавец!
— Супруг — мерзавец? Вполне согласен. Пятьдесят тысяч за кино на «Оскар» — сущие пустяки.
— Где вы?
— Вы знаете, мадам.
Глава 28,
в которой Валет, переговорив с клиенткой Рея, обескуражен
Что же я наделал?! — мелькнуло в голове у Валета, когда в трубке раздались гудки. Во-первых, некрасиво шантажировать беременную женщину, а во-вторых, она наверняка пришлет сюда какого-нибудь ухаря вроде этого неадекватного, и все. А я сам не то что драться, я даже встать-то почти не способен. Хотя… У меня есть не менее получаса, чтобы убраться отсюда и прихватить камеры. Что ж, с клиенткой пролет, но остаются еще эти двое в ресторане. А пока нужно отнести камеры в номер напротив к девочке Эльвире! Нет, к ней нельзя, придется в долю брать. А вот так-то гораздо проще!
Валет извлек карты памяти из обеих камер, завернул в упаковочные прокладки из конфетной коробки, вытряхнул на стол недоеденные конфеты и мятую фольгу, поместил записи в коробку и закрыл крышку.
Превозмогая земное притяжение, он заставил себя подняться. Боль с новой силой прошлась по всему телу, но он взял камеры, отнес их к стенному шкафу и засунул в его глубины. И очень устал. Теперь можно забирать коробку и отправляться к Эльвире. Только сначала чуть-чуть отдохнуть в кресле. Нет, коробка-рояль — не здорово. Эльвира сразу полезет в нее и найдет карты памяти. А карманов в смокинге нет. Нет и в этих вечерних брюках. Не придумав ничего лучше коробки, Валет уже собрался покидать гостеприимный 608 номер, но решил еще раз, просто так, позвонить «клиентке». Телефон снова ласково пропищал, набирая номер, а потом вдруг Валету показалось, что прямо за дверью раздалась тихая трель мобильного.
Он сразу же повесил трубку, сказав себе, что нужно было давно линять, и уныло потянулся за конфетой. В этот момент дверь номера открылась и на пороге предстала разъяренная брюнетка с мобильным в руке.
Сунув его в сумочку и смерив взглядом совершенно растерявшегося Валета, она демонстративно повернула щеколду замка. Тут же вместо телефонного аппаратика в ее руках оказалось нечто завернутое в целлофановый пакет. И это был самый настоящий пистолет довольно внушительных размеров. Валет даже удивился, как в такой маленькой сумочке мог поместиться настолько серьезный предмет, направленный теперь прямо на него.
— Где? — спросила брюнетка, держа пистолет перед собой обеими руками.
— Что?
— Камеры!
— Дама треф! — воскликнул Валет, схватил телефонную трубку и ловко нажал кнопку повтора.
— Не двигаться!
Но телефон уже старательно прострекотал набор, а из ее сумочки отозвался мобильник. У Валета заломило затылок.
— Не двигаться, я сказала!
— Не кричите, мадам, у меня голова болит.
