Но упрямством и свободолюбием она могла поспорить даже с ним.
– Поймал, говоришь! – гневно воскликнула она и рванула руку, но Лютомер держал крепко. – Не уловивши белу лебедь, рано кушаешь, серый волк! Хотели добром с тобой, да коли душа волчья, сам и ответ держи!
Вскипевшая ярость помогла ей собраться – сейчас, когда все силы расцветшей природы наполняли ее, как вода наполняет русло реки в разгар половодья, ей все казалось легко.
Вспышка силы ударила Лютомера и заставила отшатнуться – а когда он открыл глаза, то увидел, как белая лебедь взмывает к вершинам деревьев на том месте, где только что была женщина. В руке его, только что сжимавшей ее руку, осталось два белых перышка.
Оборотень взвыл от ярости и внезапной боли потери. Прыгнув вперед, туда, где она стояла, он еще в воздухе обернулся волком, перевернулся через голову, с яростным криком крутанулся еще раз – и взмыл над поляной соколом. Это был не его облик, Лютомер до этого оборачивался птицей всего один раз, ему было тяжело, непривычно, неудобно, но священная ночь и сама неизбежная судьба Велеса, повелевающая преследовать Ладу до конца, любыми средствами, помогла ему. Велес снова дал ему свою силу полной горстью, как тогда, в реке. Сперва он неуклюже махал крыльями, с трудом удерживаясь в воздухе, но быстро освоился в новом облике, крылья окрепли, и сокол стрелой рванулся вверх, преследуя улетающую лебедь.
Светало, и двух птиц, вырвавшихся из-за леса, увидели сразу все, кто еще оставался на луговине. Праздник отгорел и миновал, уплыли девичьи венки, река унесла останки растерзанного Ярилы – до будущей весны, когда юный бог явится во всем блеске своей силы, будто и не думал стареть и умирать. Укатилось под обрыв и утонуло горящее колесо, символ угасающего отныне солнца. Многие уже разошлись по домам, из леса постепенно выползали довольные, но промокшие от росы и продрогшие парочки, которым теперь по осени предстояло справлять свадьбы. Отцы и матери ожидали свою молодежь, понемногу поддерживая пламя в маленьких кострах, подъедая остатки угощения. Тут и там перепившиеся отцы похрапывали, лежа кто где упал. Этим ночная прохлада была нипочем.
Тем не менее белую лебедь, стрелой мчавшуюся к городу, увидели сразу многие. Увидел ее и князь Святко, в окружении кое-кого из собранных бояр ожидавший жену и оборотня, как уговорились, возле ворот Перунова святлища. Здесь же сидели Ярко и Молинка. Встревоженная неожиданным оборотом дела, Молинка жалась к княжичу, и тот обнимал ее за плечи, стараясь согреть и успокоить. Твердислава с Лютавой так и не нашли, и Молинка не имела понятия, где может быть ее сестра. Ее собственное согласие с Ярко, хоть и радовало обоих, строго говоря, только ухудшало общее положение дел. Все это было так тяжело и запутанно, что Молинка с не меньшим, чем вятичи, нетерпением ждала, пока княгиня-волхва вернется из леса, куда пошла на поиски Лютомера.
И вот она летит! Не будучи сам волхвом, князь Святко, однако, узнавал младшую жену в любом обличии и теперь вскрикнул, завидев, как она несется, будто спасаясь от величайшей опасности. Он уже извелся тут от беспокойства и клял себя, что решился отправить ее в темный лес к волкам. Волхва она, чародейка – а все же женщина есть женщина, нечего было ее отпускать! Ну бы его к лешим, оборотня этого угрянского, свое бы не потерять!
За лебедью гнался сокол и уже почти настиг. Сам ли это оборотень или кто-то из насланных им духов – Святко не знал, но закричал и побежал вместе со всеми в невольном порыве, точно мог здесь, на земле, как-то достать врага и помочь лебеди, бьющейся в небе за свою жизнь и свободу.
– Лук, лук! – кричал Святко, не отрывая глаз от птиц и призывно взмахивая руками. – Живее лук, лешачьи дети!
Вооруженные десятки ожидали поблизости, и луков нашлось даже несколько, но стрелять никто не смел. Когда князю сунули в руки готовый лук с наложенной стрелой, он понял почему. Сокол вился вокруг лебеди, норовя вцепиться когтями в спину, она отбивалась крыльями, вертелась, стараясь не терять высоты и прорываться ближе к городу. Но обе птицы мелькали так близко друг к другу, что не было никакой возможности прицелиться. Выстрелив, князь имел равные возможности попасть в воздух, в сокола и в лебедь.
