Наконец обе угрянские княжны причесались и приготовились к встрече. Кланяясь князю Святко, обе старались принять невозмутимый вид, но в душе не могли одолеть робости. Сейчас они полностью находились в руках этого человека, которого сами обстоятельства сделали кровным врагом их отца.
Но Святомер оковский предпочитал никак не намекать на эти тяжелые обстоятельства, а делал вид, будто принимает желанных гостей, прибывших к нему по доброй воле. Это был еще не старый, оживленный, бодрый человек, носивший на себе множество следов прежних битв: он слегка хромал на правую ногу, на левой щеке у него виднелся из-под русой бороды длинный кривой шрам, а правый глаз немного дергался, из-за чего князь оковских русов носил прозвище Моргач. Видимо, с Доброславом он уже переговорил и знал обо всем, что случилось на Днепре и Угре, но держался очень приветливо и дружелюбно, не в пример своему надменному и замкнутому сыну. Кстати, сходства между Святко и Доброславом не наблюдалось ни малейшего – тот, видимо, пошел лицом и нравом в материнскую родню.
– Лебедушки вы мои дорогие, ягодки вы мои красные! – приговаривал Святко, отвечая на поклон каждой из девушек и приветливо целуя их в щеки. – Вот порадовали вы меня, старого, не могу сказать как!
– Какой же ты старый – удалее иных молодых будешь! – не удержалась Молинка.
– А что до радости, Святомер Дедомерович, то уж прости – не своей волей мы к тебе в гости приехали, – добавила Лютава, хотя князь, конечно, об этом знал. – Увезены мы из отцовского дома силою, тайком, темной ночью, и сын твой Доброслав с нами обошелся как разбойник лесной, а не как гость, к очагу принятый.
– Знаю, знаю! – Князь Святко замахал руками, торопясь прервать ее речь. – Уже попенял ему, дураку, и еще добавлю. Стыдно мне за сына, не ожидал от него! Князь Вершина мне как брат, его дочери – мои племянницы, а он вас, голубки мои белые, как полонянок уволок! Простите его, ради чуров, – парень молодой, глупый, горячий! Уж очень ему обидно было, что смоляне с нами дружить не желают! Хоть так, думает, а добуду подмоги!
– А если ты этого дела не одобряешь, то вели нас домой на Угру отвезти, – предложила Лютава. – Тогда мир между нашими землями не нарушится. Зачем тебе на Угре враги, князь Святко, разве тебе хазар мало?
– Да как же я вас отвезу? – Князь Святко развел руками, да Лютава и не ждала, что он согласится. Он был совсем не так прост, как хотел показать, и разбойное решение своего сына, несомненно, одобрял. – Двух таких красавиц, дев молодых, я же одних не отправлю! Вам надо дружину давать, воеводу давать! А у меня сейчас каждый отрок наперечет! Вот разобьем хазар, тогда видно будет. Да и зачем вам домой – не век же у отца с матерью под крылом сидеть, надо когда-то из гнезда вылетать да свое гнездышко вить! У вас ведь женихов-то нет еще?
– Нет. – Лютава качнула головой, хотя отсутствие жениха у Молинки было видно по девичьему венчику, а ей самой, как «сестре волков», никаких иных мужей и не полагалось.
– Вы обе девы уже взрослые, из недоросточков вышли, так чего дожидаться? Пока красота не увяла, надо и женихов приглядывать. А у меня сыновья – все как на подбор женихи. Одного только Доброслава женил, остальных не торопил, как знал, что таких невест дождусь! Все они здесь, и сыновья мои, и племянники, любого выбирайте! И Твердята, второй мой, и Ярко, Рудомера, брата моего старшего, сын единственный – и по годам, и по стати вам обеим в самый раз! Какой приглянется, такого и берите!
– Да что же мы, навки безродные, чтоб самим себя выдавать! – Молинка всплеснула руками. – Без отца, без матери свою судьбу решать! Ты своим бы дочерям, князь Святко, не желал такого! А коли решимся – род от нас откажется, зачем тебе такие невестки!
– Не откажется от вас род, что ты говоришь! Я бы от таких красавиц нипочем не отказался!
– Даже если бы к хазарам сбежали? – Лютава усмехнулась.
– Так то хазары! Язык чужой, все чужое. А то мы – русы, с кривичами одного языка, одних богов почитаем.
– Одних или не одних, но замуж без родительского благословения не ходят. И если не хочешь ты, князь Святко, нас в дому полонянками безродными держать, то разговоры эти оставь и говори с отцом нашим.
