Мучили его два вопроса: где теперь искать непутевого сына и куда потом спрятать, если удастся найти его раньше волков во главе с Лютавой? Меру своей вины Хвалис понимает, раз не посмел показаться в Ратиславле. Подсмотреть за женскими обрядами, особенно за такими, при которых используется мало одежды, было тайной мечтой каждого без исключения мужчины – в каждом вечно живет мальчик, жаждущий нарушать запреты. Все старинные сказания как раз об этом и говорят. Но даже если удастся ублажить богинь, волков и Лютаву лично какой – нибудь иной жертвой, оставить Хвалиса жить по-прежнему дома едва ли получится. В лучшем случае Ратиславичи потребуют его изгнания. Да и лучший ли этот случай? Куда ему идти? Человек без рода – не человек, пустое место, сухой листок, несомый ветром. Кто угодно его обидит, а заступиться некому. В другой род его не примут – кому нужна чужая беда! – а без рода прожить невозможно. Останется идти куда-нибудь подальше, если еще сумеешь дойти живым, и там продаваться в челядь кому-то из знати. Но сыну хвалиски, даже по внешности такому чужому среди славян, податься будет совершенно некуда. В человеке без рода умирает душа, лишенная поддержки богов и предков, – а без души стоит ли жить и телу? Без души ты упырь, а не человек.
А решать приходилось быстро. К ночи поднялся ветер – на небе появились облака, в воздухе повисло томительное предчувствие. Боги не остались равнодушны к произошедшему сегодня. Но что они пошлют земле угрян – живительный дождь или губительную грозу с градом? В этом случае смерч общего гнева сметет не только Хвалиса, но и Замилу, а то и самого Вершину. Нового голодного года ему не простят, тем более что несчастье пришло из его собственной семьи. Уже много лет в Ратиславле недовольны тем, что он слишком приблизил к себе хвалисскую пленницу, слишком много воли дал ей и слишком много почета – ее сыну. Многие твердо верили, что Замила приворожила, присушила к себе князя, который любит ее сильнее, чем знатных жен из родного племени. Но кого она может присушить, глупая женщина, до сих пор почти ничего не понимающая в славянских богах, не умеющая творить никаких чар?
Сейчас, когда неизвестно, от кого придется отбиваться – от княгини Избраны смоленской, от Святомера оковского, а то и от хазар, сохраните чуры, – раздор в Ратиславле погубит все племя угрян. Положение нужно исправить любой ценой. Знать бы еще, что это за цена и кому ее выплатить… Нет, непременно завтра надо собрать на совет всех волхвов – и Перуновых, и Велесовых, и бабку Темяну не забыть. Пусть берут что хотят, но сделают что-нибудь.
Пока князь ходил из угла в угол, погруженный в эти тягостыне раздумья, Замила почти не умолкала.
– Ты не любишь меня, не любишь! – твердила она. – Я, я одна из всех твоих жен люблю только тебя, тебе одному отдаю все силы моей души, весь жар моего сердца – ведь у меня нет на свете ни другого господина, ни другого защитника, кроме тебя! У меня нет ни рода, ни племени, ни своей земли, ни даже бога! Ваши боги не принимают меня, я чужая им по крови, а Аллах давно отвернул от меня, живущей по обычаям неверных, свое лицо! У меня нет ни отца, ни братьев – никого, только один ты! Все твои жены только и думают, как бы угодить богам, своей родне, любая из них может уйти от тебя, если что не так, и только я одна привязана к тебе до самой смерти – а ты не ценишь моей преданности! Мой сын, единственный из твоих сыновей, никогда не предаст тебя, потому что у него тоже никого нет, только ты! Каждый из этих отроков, твоих сыновей, может убить тебя и занять твой престол сам, им все это сойдет с рук, потому что за них заступятся их родичи, эти женщины из святилищ, и только за нас с Хвалисом не заступится никто, поэтому мы умрем вместе с тобой! Поэтому нас так ненавидят! Нас хотят погубить! На нас наговаривают! Неужели ты не защитишь нас!
– Ну, на реку-то его никто за руку не приводил! – с досадой ответил князь. – Мало ли, я, может, тоже, пока не женился, все мечтал на реку сбегать посмотреть, что там и как, мы с парнями все друг друга подбивали – так ведь не пошли же! Голова, чай, есть на плечах!
