Нобелевский лауреат по математике - страница 19

И, это не предвещало ни судье, ни ему самому ничего хорошего. Оставляя такие улики, убийца сжигал мосты. Так мог поступать только фанатик, задумавший, убийство или казнь, составлявшее смысл его существования. Беда для него была в том, что после удачного покушения, его уже нечего не держало на этом свете.

«Наверняка, убийца имеет прямое отношение к музыке, — подумал Герман, — и музыкальный след самый многообещающий».

Музыкальная школа, в которой четверть века назад, директорствовал предыдущий, незадачливый жилец из квартиры на Пятницкой, находилась в соседнем квартале и Герман не стал откладывать визит в долгий ящик.

На школьном крыльце он прикрепил на лацкан пиджака значок «Почетный журналист», носовым платком натер до блеска золоченое перо на значке, и уверенно потянул на себя входную дверь.

Школьные занятия закончились час назад и в пустых коридорах гулко отдавались его шаги.

— Директора сегодня уже не будет, — огорчила Германа пышногрудая секретарша, печатавшая на принтере. — Рабочий день уже закончен. А. вы к нему по какому делу? Если на счет свободного места для вашего ребенка, вынуждена вас огорчить. Группы переполнены. Особенно, в начальных классах.

Герман улыбнулся и протестующе помахал рукой.

— Прошу покорно меня простить, но вы неверно истолковали мой визит. Я корреспондент издания «Педагогика и современность». Собираю материал для ряда статей об истории музыкальных школ нашего города. Очень сожалею, что не застал вашего патрона. Еще раз прошу извинить за беспокойство.

Секретарше перестала печатать и отодвинула принтер. Ей явно импонировало внимание вежливого и воспитанного журналиста. И она была не прочь продолжить беседу.

— Директор у нас недавно, — сообщила она Герману, — так, что об истории колледжа вам бы лучше с кем-то из старшего преподавательского состава поговорить. Или, с теми учителями, которые уже на пенсии.

— Вы читаете мои мысли на расстоянии, — благодарно сообщил Герман. — Не могли бы дать мне координаты нескольких ваших залуженных коллег. В особенности, меня интересуют преподаватели по классу фортепиано, которые преподавали, начиная с восьмидесятого года прошлого столетия. Моя признательность не имела бы границ.

Секретарша ушла в соседнее помещение и Герман, через открытую, дверь видел, как она внимательно перебирает, лежащие в шкафу, папки. Вернувшись, она положила перед Германом три личных дела.

— Вот, то что вы просили.

— Как же, помню эту ученицу, — негромко ответила, на заданный Германом. вопрос, пожилая женщина, с гладко зачесанными, на пробор, седыми волосами. — Хотя давно это было. Я была в ее группе классным руководителем. И, жили мы рядом. Непостижимо одаренная была в музыке. И, ничего удивительного в этом не было. Генетика наука серьезная. А, у нее в роду все были музыкантами. У не даже имя было музыкальное. Почти, как в произведении Грина. Все звали ее Фа-соль и прочили ей большое музыкальное будущее. Пока их семью не постигло несчастье. Когда их отца не стало, они с матерью, бесследно пропали. Как, в воду канули. Может, куда-то далеко переехали. Но, я о них больше не слыхала.

— А, родственников в Москве у них не оставалось? — поинтересовался Герман.

— Родни здесь у них не было, — ответила собеседница, — а, вот, парень ее, когда из армии вернулся, долго за ней убивался. Он тоже в нашей школе занимался. Играл на скрипке и кларнете. И, на музыке был помешан. Он, даже подругу свою, игрой на кларнете, на свидание приглашал. Играл ее имя под окном. У него жизнь тоже не заладилась. Но, об этом расскажу в другой раз. Устала, сил нет.

Герман извинился за беспокойство, и поблагодарил за рассказ.

Звонок, как и в прошлый раз, не работал. Герман негромко постучал, и прислушиваясь, замер. Дверь, в мастерскую реставратора картин, приоткрылась, и на пороге, как-то боком, показался мускулистый и сутуловатый, маленький человечек, в фартуке, нарукавниках и белых, испачканных краской, парусиновых туфлях, на босу ногу. От него пахло олифой, растворителем и вчерашним перегаром.

— Сегодня заказов не принимаю, — хрипло и недовольно пробасил художник, не очень подходящим к его неказистой фигуре, злобным голосом, — завалили своей работой. А, благодарности от вас не дождешься. Как с козла молока. Я был на больничном листе. Приходите через месяц.