– Шансы-то имеются?
– Шансы есть всегда. Обеспечение, правда, не всегда под них не находится.
– На этот счет можете не волноваться. Мы же с вами уже работали.
– Хорошо, тогда будем попробовать. Кстати, а как вашего па-а по имени-отчеству звать-величать? Вы же Сергей Дмитриевич. Значит он Дмитрий?
– Да, только он любит, когда его Митей кличут, а не Дмитрием. А отчество – Алексеевич, он его, правда, тоже не очень жалует.
* * *
В палате еще пятеро таких же переломанных горемык. Врач сказал, что мне здесь как минимум два месяца куковать, пока все не срастется, и домой станет можно. Кто же кота-то кормить будет? Сын только завтра прилететь обещал. Ладно, за три дня Тимофей не окочурится. Я когда в тот день уходил, ему полную миску корма насыпал.
А он морду воротил. Не было, видишь ли, его любимого «Роял конин» в магазине, пришлось «Вискас» взять. Ничего, голод не тетка. Съест. Может мужиков с фирмы попросить, чтоб ко мне домой съездили, Тимоху покормили? В палату зашла медсестра, поменять капельницу и, уходя, сказала, что ко мне посетитель. На ловца и зверь бежит.
Вместо ожидаемых мужиков с работы, в палату вошла какая-то девица и назвала мою фамилию. Может, следователь? Я же теперь – жертва ДТП, но я ошибался. Это оказалась та самая дура, что меня на зебре сбила.
– Дмитрий Алексеевич, я вот пришла извиниться перед вами и узнать, чем я могу вам помочь. Простите меня, пожалуйста. Я виновата. Я машину только полгода вожу. Все, что надо для лечения, и моральный ущерб я оплачу. Может, вас в другую клинику перевести, более хорошую? У меня знакомые есть.
«Ага, конечно, пришла бы ты, если б тебе за меня срок реальный не светил», – подумал Дмитрий Алексеевич, но сказал:
– Спасибо, мне ничего не надо.
– Может, лекарства какие-нибудь все-таки нужны или еще что-то? Я вот вам фруктов принесла. Вам апельсины можно? Тут еще пирожки с мясом и капустой.
Понравится, я в следующий раз со смородиной принесу.
«Господи, какая же ты назойливая. Шла бы ты уже домой, девочка».
– Спа-си-бо. Мне ни-че-го не на-до.
– Я, конечно, все понимаю. Я ведь причина вашего теперешнего положения. Но я, поверьте, от чистого сердца помощь предлагаю.
«Точно, от чистого. Когда ты его, сердце-то свое, мыла в последний раз?»
– Еще раз повторяю, мне ничего не надо. Спасибо.
– Ну, пожалуйста, не гоните меня. Может, вам по дому что-то сделать надо? Ну, там цветы, например, полить?
«Точно, полы еще помой и мусор вынеси», – подумать-то подумал, а язык непонятно с чего выдал совсем другое:
– Кота моего покормить не желаете?
– Конечно-конечно. Могу сразу от вас и поехать. Вы не подумайте, я не какая-то там… аферистка. Вот мой паспорт, а права я вообще могу вам оставить. Я после того случая решила машину вообще продать. Не мое это, похоже. Так что права мне больше не нужны.
«Черт же меня дернул. С какого вообще бабая. Взять-то у меня дома, конечно, особо нечего. IPad, правда, совсем новый, даже пленку защитную наклеить не успел, а так… такой срач. Даже не помню, когда пылесосил последний раз. Но слово, блин, не воробей».
– Да это я так, к слову. Не надо никуда ехать.
– Вы не стесняйтесь, я действительно могу прямо сейчас и поехать. Кот же у вас есть?
– Есть.
– Вот видите. Совершенно не хочу, чтобы из-за меня еще кто-нибудь пострадал, я тогда себе этого никогда не прощу.
«Что же, блин, делать? А почему бы и нет? Она реально виновата, пусть искупает».
– Хорошо… Ключи в тумбочке, адрес… Кота Тимофей зовут, вы ему «Роял конин» купите, он очень консервы с рыбой уважает.
Блин, блин, блин, как же это все не так произошло. Да ладно, чего уж такого особенного.
Как ее, кстати, зовут? Она вначале представлялась, но не запомнил. А, вон ее права на тумбочке лежат.
– Петь, не в службу, а в дружбу, подай, пожалуйста, с тумбочки права дамочки той… Ага, спасибо.
Значит, зовут ее Елена Викторовна Берендеева, семьдесят девятого года рождения. Получается ей тридцать три, возраст Христа. Хотя она скорее по половой принадлежности на Богоматерь тянет. Тьфу на меня.
* * *
– Лен, ну ты же в школе в драмкружке занималась, что, неужели не сможешь сыграть какую-то блондинку? Чего тут сложного?
