– Да, и какую? – явно заинтересовался Миронов.
– Ну, ту, где старый полковник спрашивал новобранцев, почему винтовка Манлихер называется винтовкой Манлихер? На что старослуживые всегда под нос бормотали: «Ну вот, опять наш полководец манлихировину развел».
Последовала сколько-то секундная пауза, а затем Миронов аж подпрыгнул, не зря мы его еще студентами резиновым дедушкой прозвали. Подпрыгнул, подбежал к другим оппонентам, и, обращаясь то к одному из них, то к другому, восхищенно восклицал: «Нет, вы представляете, с кем меня сейчас Анатолий сравнил? Ни за что не поверите. Со старым полковником из Швейка» Дальше он, да и все остальные, абсолютно забыли про злополучную балку с ее закрепленным концом. Теперь все обсуждали только ассоциативное мышление Толика. В результате Толик успешно защитился, хотя и без этого он бы тоже, разумеется, защитился, правда, не так бы эффектно.
Вот такой прикольщик Толян был, да и сейчас нет-нет, да и выкинет какой-нибудь фортель, только теперь значительно реже. А с Шавковским Калистратов вот что удумал. Раз, говорит, он нас подслушивает с целью выявления современных тенденций в области программного обеспечения, то давай выдумаем какой-нибудь несуществующий язык программирования и будем про него в присутствии Шавковского тереть. Восхищаться какой этот язык крутой, что неплохо бы его самому изучить, а то лучше курс про него подготовить, потому что на нем пол-Америки и чуть ли не вся Европа программирует и так далее и тому подобное.
Толик даже дальше пошел, не один язык несуществующий придумал, а целое семейство, и название им дал «концептуальные языки программирования». Он придумал, главную роль в спектакле для одного зрителя Шавковского несколько раз сыграл, ну, а уж массовку – я естественно. Только не повелся, похоже, Шавковский. Ну, выступили мы так раза три и бросили, а зачем? Если зритель этот ни разу даже не спросил нас про те самые концептуальные языки программирования. А потом и вовсе про этот эпизод забыли.
А тут вызывает меня завкафедрой нашей Лотов по поводу моего автореферата, а уже в самом конце разговора, поинтересовался: «Сергей, а что это за такие концептуальные языки программирования?» Я не сразу въехал, а как вспомнил, то прыснул. У Лотова удивленное лицо, пришлось рассказывать всю предысторию нашей с Толиком шалости. Лотов все время моего рассказа головой качал и языком цокал, а в конце отрезюмировал: «Ну, вы с Анатолием и дураки. Ко мне Шавковский перед тобой подходил и сказал, что новый курс свой вчерне уже приготовил, а называется курс, как ты уже понял, «Концептуальные языки программирования». Так что давайте – ноги в руки, и быстренько с Толиком бегите к Шавковскому извиняться, пока он курс целиком не подготовил. Юмористы, блин».
Толик в то время на конференции в Минске присутствовал. Так что мне пришлось одному за шутку ту отдуваться. Шавковский меня выслушал, спокойно так (со слухом у него проблем не было), ничего особо не сказал, но потом год со мной не здоровался. Я ему: «Здрасте, Игорь Львович». А он голову отворачивает. Да и ладно, не очень-то и хотелось. А года через два Шавковский с кафедры куда-то исчез, может, на пенсию ушел, а может… честно, не помню. Давно это было, больше двадцати лет как минуло.
А вчера мне недавно назначенный завкафедрой посоветовал новый курс готовить. Видишь ли, мой Notes, который теперь уже и не Lotus вовсе, а просто IBM, в настоящее время больше не является современным средством разработки приложений.
Значит, двадцать пять лет, получается, он таковым являлся, а сейчас, видишь ли, не является? Хотя, если честно, есть в его словах доля истины, сдает Notes свои позиции. Когда-то его из списка Форчун девяносто пять процентов компаний использовало, а сейчас только пятьдесят. Но ведь пятьдесят-то используют. И что же мне читать-то? Си я когда-то знал. Нет, Си++ на параллельной кафедре Смирнов читает. Может, Java, она в Notes как-то присутствует, и я ее более-менее понимаю. Хотя ее, кажется, тоже кто-то читает. Это что же получается? Со мной все, как с Шавковским, повторяется? Но ведь мне же еще и полтинника нет, и до официальной пенсии почитай больше десяти лет трубить. Что же делать-то?
