— Ну, — сказал Ганс, — большего ума для моего хозяйства и не надо. Эльза, ты такая умная, что я на тебе женюсь, — и взял ее за руку, повел наверх и отпраздновал с ней свадьбу.
Пожила она с Гансом немного, а он и говорит:
— Жена, я пойду на заработки. Надо нам деньгами разжиться, а ты ступай на поле жать пшеницу, чтоб был у нас в доме хлеб.
— Хорошо, милый Ганс, я так и сделаю.
Ушел Ганс, наварила она себе вкусной каши и взяла с собой на поле. Пришла туда и сама себя спрашивает:
— Что мне делать? Жать ли сначала или сперва поесть? Э, пожалуй, поем я сначала.
Съела она целый горшок каши, наелась до отвала и опять спрашивает:
— Что мне делать? Жать ли или, может, сперва поспать? Пожалуй, посплю я сперва. — Легла она в пшеницу и уснула.
А Ганс в это время давно уже домой воротился, а Эльзы все нету и нету. Вот он и говорит:
— Какая у меня умная Эльза, она такая прилежная — и домой не возвращается, и ничего не ест.
А ее все нету и нету. Вот уже и вечер наступил, вышел Ганс в поле поглядеть, сколько она пшеницы нажала; видит, что ничего не сжато и лежит Эльза в пшенице и спит. Побежал Ганс поскорее домой, принес с собой птицеловную сеть с бубенцами и накинул ее на Эльзу, а она все продолжает спать. Побежал он домой, запер двери, уселся на лавку и принялся за работу.
Наконец совсем уж смерклось, проснулась Умная Эльза, и только она поднялась, а бубенцы на ней и зазвенели, и что ни сделает она шаг, а бубенцы всё звенят и звенят. Испугалась она и призадумалась: а вправду ли она Умная Эльза? И стала сама себя спрашивать: «Я ли это или не я?» И сама не знала, как ей на это ответить, и стояла она некоторое время в сомнении; наконец она подумала: «Пойду-ка я домой да спрошу, я ли это или не я — они уж, наверное, знают».
Прибежала она домой, а двери заперты. Постучала она в окошко и спрашивает:
— Ганс, дома ли Эльза?
— Да, — ответил Ганс, — она дома.
Испугалась она и говорит:
— Ах, боже мой, значит, это не я! — и кинулась к другим дверям.
А люди услыхали звон бубенцов и не захотели ей отпирать, и нигде не нашлось ей приюта. И убежала она тогда из деревни; и никто ее с той поры больше не видел.
