– Ну давай, низушек – командую себе.
Шажок! Удивительно – но я сумел. И даже не упал! Еще шажок. И еще. Что ж сегодня за день такой – день неуверенных шагов.
Остановиться пришлось через десять шагов. Опустив ведро у стеночки, оценил свое состояние. Пальцы режет. Колени болят. Спина нормально. Еще ноет правое плечо. Позволить себе небольшую передышку. Впе-е-еред…
Бам! Мое небрежно пнутое проходящим мимо парнем ведро завалилось, вылив все содержимое на пол. Визгливо засмеялась прижимающаяся к его руке девчонка со стоящими дыбом светлыми волосами, при ходьбе вовсю качающая бедрами.
– Эй – окликнул я парня.
Тот обернулся с веселой готовностью. И снова этот молниеносный короткий взгляд на потолок – нет ли одной из двух полусфер-наблюдателей. Вверх взгляд испуганный. На меня – уверенный, наполненный спокойной наглостью крутого крепкого самца. Парень очень молод, его руки принадлежат мужику лет под пятьдесят, но мужик был крепким. Смуглые ноги в рельефных мышцах. Поза нарочито дерзкая. Крутизной так и пыхает. На груди первый из увиденных мною трехзначных номер – сто семь.
В глазах стоящей рядом девушки нетерпеливое ожидание. Сейчас обиженный ее парнем доходяга что-то вякнет просительно, ну может рискнет оскорбить – и тут же поплатится за это.
Я ожидания девушки не оправдал. Прижавшись плечом к спасительной стене, указал на опрокинутое ведро, широко улыбнулся:
– Не делай так больше. Советую.
Прозвучало круто. Вот только я понимал, что совершаю огромную ошибку. Сам ведь отметил – парень очень молод. А еще рядом с ним девушка – и перед ней он никак не может прогнуться, никак не может допустить, чтобы возникло даже малейшее сомнение в его смелости и крутизне.
Я тупой баклан. И мне придется поплатиться за это.
Ожидаемый ответ последовал незамедлительно и не отличался новизной:
– А то чо будет?
Мысленно застонав, я все же сумел внешне остаться спокойным:
– Сам увидишь. Слушай, я с тобой враждовать не…
– Вот и увидим – оборвав меня, коротко пообещал сто седьмой и, повернувшись, зашагал по коридору. Девчонка показала мне сначала выставленный средний палец, затем язык, затем, секунду подумав, еще раз средний палец. И поспешила за бойфрендом, виляя бедрами пуще прежнего. Как она с такой походкой ведра носит? Иль не для того рождена?
– Вот я лось – медленно произнес я, подбирая ведро – Ну лось же… определенно лось…
Чудилось мне, что конфликтам я не чуждый. Что конфликтовать приходилось и прежде. Привычное мне дело. С чего я это взял? А с того, что я не запаниковал при столкновении с явно более сильным противником, не подался инстинктивно назад, сердце если и заколотилось чуть сильней – то именно «чуть», а не пустилось в судорожный неконтролируемый пляс. Я пожалел о своей несдержанности – но заодно подумал, что раз рефлекторно пошел на конфликт, то, стало быть, делал это и раньше. И скорей всего предыдущие конфликты частенько заканчивались в мою пользу, раз уж так смело окликнул удаляющегося парня.
Что еще я понял за эти секунды?
Что в его глазах на долю секунды сверкнул страх, когда он увидел мой торс. Но страх исчез, стоило ему углядеть мои руки и ноги. Колосс на глиняных ногах – вот я кто. И с гнилыми руками. На свое тело я взглянул по иному, оценивающе и после минуты осмотра заключил – это предельно функциональное тело. Поджарое, мускулистое, жесткое. Даже сейчас это тело громко заявляло – не лезь ко мне!
Что ж… хоть что-то полезное из нежданной стычки удалось извлечь.
Повторим процесс наполнения!
Подобрав ведро, добрался до комнаты, подставил ведро под сползающий шмат слизи, помог ему оторваться и шлепнуться. Уцепился за дужку и пошел. Десять шагов. Передышка. Десять шагов. Передышка. Пять шагов. Передышка. Пять шагов. Передышка. Три шага. Передышка. Еще три шага. И ведро на ленте уезжает прочь. А я, уже привычно привалившись к стене, задумчиво и спокойно дышу, разглядывая трясущиеся ноги. Какая жуть… я почему-то не визжу от ужаса, видя растущие из своего «родного» тела жалкие макаронины в редких пигментных пятнах, с дряблыми остатками мышц, узорами тоненьких хилых вен, с заскорузлыми пятками и почерневшими слоящимися ногтями. А должен бы. Может чего-то вкалывают? Некое успокоительное заставляющее ровно относиться к изуродованному организму?
