Через полчаса вор был дома. Он сидел в мягком кресле и потягивал через соломинку мандариновый сок. Бумажник лежал на столе. Но вор не торопился.
Как приятно щекотать нервы, почти как в лотерее…
Бумажник казался то значительным и пухлым, то, наоборот, чрезвычайно гадким и тощим…
В дверь позвонили. Вор аккуратно накрыл бумажник газетой.
– Одолжите мне ваши хрустальные рюмочки, – затарахтела соседка. – Представляете, у моего благоверного юбилей… А мне ваши рюмочки без ума понравились еще с того раза, помните, когда вы затащили нас…
– Какой разговор, Елизавета Михайловна!
– Да вы не беспокойтесь… Все будут целехоньки…
– А я, Елизавета Михайловна, опять в Спортлото четыре номера угадал.
– Ох, и везунчик! С вас причитается…
Вор составил рюмки на маленький расписной поднос и вручил соседке.
– Дура, – сказал он, захлопнув дверь. – Хоть бы на юбилей пригласила.
Скомкал газету, швырнул на пол и, вывернув бумажник, принялся трясти его на столом.
Сотенная… Червонец… Трояк… Профсоюзная книжка… Еще червонец… Фотография губастой бабы…
Порвал книжку и фотографию, упаковал клочки вместе с бумажником в газету, заклеил сверток изолентой и отнес на кухню в ведро. Затем достал из ящика стола папку и на схеме городских бань поставил красным карандашом плюс. В толстую тетрадь вписал сегодняшний приход.
Полсотни на облигацию, а остальное можно прокутить…
Вор допил сок и, встав на стул, полез на шкаф за пластинками. Хотелось чего-нибудь серьезного. Наугад выдернул пакет из середины.
Шопен. Вальсы и экспромты.
Поставив свой любимый вальс, завалился на тахту – и вдруг под нарастающий всплеск фортепиано отчетливо вспомнил свою первую попытку. Чужая кабинка упорно не открывалась, и было ужасно неудобно голому шарить по карманам…
Вечером вор приоделся, купил бутылку самого дорогого коньяка, поймал такси и поехал к другу на окраину.
Дверь открыл сам Серега. Его солидный живот выпирал из линялой майки, в руке он держал вилку с надкусанной сосиской и что-то пытался сказать маслянистыми губами.
– Давненько я к тебе не заглядывал, – вор шутливо ткнул пальцем в живот друга. – Наращиваем капитал?..
– Проходи, – Серега откусил сосиску и попятился в комнату.
Вор запнулся о детский велосипед, перешагнул облезлые шлепанцы, сорвал с бутылки хрустящую бумагу.
– На, держи, – он отдал другу коньяк и бумажный комок, похожий на мятый снег. – Ты что, один?
– Армянский, пять звездочек, позвольте… Жену вытурил с пацаном к теще… Не дают работать, хоть сдохни… Завал… Хотел ночь посидеть…
– Соскучился я по тебе, честное слово. Хотя мы в последний раз крепко повздорили. Сам виноват, каюсь. Не надо было тебе говорить про бани…
– Раздевайся, ужинать будем… А ловко ты меня разыграл тогда. Я же, дурак, тебе на слово поверил, вот и психанул малость… Забыл, что ты у нас еще тот сочинитель…
В комнате, куда они через полчаса перешли из кухни, были сплошь книги. Число их заметно возросло. Теперь они лежали стопками на полу, возле продавленной раскладушки, возле ветхого письменного стола, на подоконнике.
Серега поставил бутылку на стол, торопливо раздвинул пухлые папки.
– Когда, интересно, ты успеешь все прочитать? – вор приткнул на край стола блюдце с нарезанным лимоном.
– Да, времени не хватает… Но ничего, уйду на пенсию – отыграюсь. Если, конечно, раньше не загнусь… Хотя, дружище, книги дома – великая и незаменимая вещь… На днях мне такой втык дали в управлении – еле отдышался, а приполз в конуру, открыл наугад Сенеку, прочитал строчку-другую – и душа возрадовалась…
– Не нравится мне эта мода на древних – подумаешь, мудрецы были, – вор сел на единственный стул и разлил коньяк по щербатым бокалам. – Вот я в основном детективы читаю… Во-первых, увлекательно и полезно, во-вторых, толкнуть можно по приличной цене… Впрочем, и мне они достаются недешево.
– Сам же, было время, с Гомером носился… «Илиада! Илиада!» Спасибо, что меня заставил ее одолеть…
– Давай лучше выпьем за высшую мудрость жизни, которую никто еще не постиг.
– Собирался поработать… – Серега обхватил бокал пятерней.
