– Да-да, – подтвердила Лукьянчикова. – Майя такого наговорила про нас! И урок сорвали, и над новенькой измывались. Короче, вели себя, как полные скоты. Причём сказала, что это ты, Женька, всех настроила. И что сочинение велела не писать и все двойки из-за тебя получили.
– Этой идиотке Майе я ещё припомню вчерашнее собрание! Но сперва разберусь с нашим зверьком.
– С каким зверьком? – не поняли мы.
– Загнанным. Да, Антоша?
Бородин и сам забыл, как назвал Волкову.
– А ещё Майя сказала, – вспомнила Лукьянчикова, – что будет теперь следить, как мы обращаемся с новенькой. И чуть что – сразу поведёт нас к Карге.
– О чём и речь! – подхватил Бородин. – Глупо сейчас лезть на рожон. То есть не глупо, конечно… Опрометчиво.
Бородин взглянул на Женьку с опаской – вдруг та обиделась на слово «глупо». Но она не стала цепляться к неосторожному словцу, а в принципе могла бы – водится за ней такая привычка.
– А ты прав, Бородин. Ты прав, – неожиданно для всех согласилась Запевалова. – Нужно переждать, а уж потом… Но! Совсем не отреагировать тоже нельзя. Поэтому мы не будем с ней общаться. Полный игнор. Никто не должен с ней разговаривать. Ни единого слова. Ни при каких обстоятельствах. Пусть она знает, как мы её презираем.
А то она не знала! Но я всё равно облегчённо вздохнула. Не то чтобы переживала за Волкову – честно говоря, хоть мне иногда и было её жалко, но, по большому счёту, никакой симпатии она у меня не вызывала. Просто участвовать в очередных разборках мне совсем не хотелось. Так что бойкот – это ещё куда ни шло.
Лукьянчикова по просьбе Запеваловой разослала всем эсэмэски с предупреждением. Только с Элей Смирновой решено было поговорить лично – кто знает, вдруг Майя проверяет телефон дочери.
* * *
Сначала всё шло более или менее гладко. Во-первых, после той сцены в раздевалке Волкова недели две вообще не появлялась в школе. Позвонила классной и сказалась больной. Но потом Майя решила навестить её дома и выяснила, что Волкова вовсе не болела, а внаглую прогуливала. Утром уходила, якобы на учёбу, в обед возвращалась. Мать Волковой, как выяснилось, даже не подозревала, что дочь пропускает занятия.
В итоге вернули загулявшую овечку в храм знаний, а за враньё и прогулы её сама директриса вызвала к себе на ковёр и битых два часа «проводила беседу», после чего Волкова и правда выглядела больной.
Ну а во-вторых, за это время негатив немного повыветрился, и когда она вышла, страсти уже не бурлили. Так что вполне получалось просто не замечать её. Да и сама Волкова не рвалась ни с кем общаться. Молча приходила, молча уходила. И вроде бы даже Запевалова успокоилась, перестала, по крайней мере, беситься и восклицать, как она ненавидит новенькую.
Но, как оказалось, это было лишь временное затишье…
Началось всё с биологии. На уроке нам дали карточки с заданиями для самостоятельной работы. Вот только проверять надо было соседям по парте друг у друга – вечно наша биологичка придумывает всякие нестандартные приёмы. Хотя понятно же, что мы сами себе пятёрок понаставим.
Эля Смирнова задание сделала, а когда настало время проверки, до неё дошло, что она в паре с Волковой. Ей и так нелегко приходилось все эти дни – сидеть с человеком рядом и не сметь заговорить. Даже случайно. Эля стала испуганно озираться по сторонам, наткнулась взглядом на Запевалову, которая тоже оценила двусмысленность ситуации и с интересом наблюдала, как выкрутится Смирнова. А та, ни слова не говоря, даже не отпрашиваясь, выбежала из класса. Всё бы ничего, но биологичка после урока подошла к Майе и рассказала ей про Элины «странности». Их разговор засекла Шошина и передала нам. Так что Запевалова успела обработать Элю, прежде чем Майя смогла её расспросить.
– Сболтнёшь про бойкот, с тобой то же самое будет, – пригрозила Женька. – А матери скажи, что живот заболел или затошнило, – в общем, сама придумай.
Эля, видимо, все Женькины указания выполнила, потому что Майя нам этот случай ни разу не припомнила.
Зато спустя два дня, на уроке технологии, ситуация, можно сказать, повторилась. Только теперь напрягаться пришлось не только Эле Смирновой, а всем нам. На уроке мы пекли блины, потом пробовали друг у друга. Ещё и мальчишек позвали угоститься. Те, конечно, примчались с радостью и смели всё подчистую. А к блинам Волковой, естественно, никто не притронулся. Галина Ивановна, наша учительница по технологии, это заметила и велела отведать стряпню Волковой. Никто и с места не двинулся. Как она только нас не упрашивала, а потом и требовала! Но мы упорно отказывались пробовать блины новенькой. Тогда Галина Ивановна рассердилась и влепила нам всем по тройке, ну а Волковой поставила пятёрку. Это было очень несправедливо и обидно! Девчонки, выходя из кабинета, специально толкали новенькую локтями и потом всю перемену возмущённо обсуждали и её, и испечённые ею блины. Я попробовала встрять:
