Примером может служить следование любым религиозным принципам, которые в крайних проявлениях принимают форму жёсткой регламентации поведения или отшельничества. Привлекательность любых социальных и культовых правил — в их внешних источниках. Чем в большей степени религиозный культ регулирует повседневное поведение человека, тем выгоднее он для современных обладателей большого мозга. В сущности, привлекательность следования культу состоит в том, что мозг перестаёт затрачивать энергию на поиск сложных решений, обдумывание поступков и изучение окружающего мира. Работа мозга упрощается до строгого соблюдения навязанных извне социальных инстинктов, которые не требуют особых интеллектуальных затрат. Блаженное недуманье активно поддерживается эндорфинами мозга. Увлекаясь каким-либо культом, человек экономит энергию и перепоручает свои проблемы социальным алгоритмам поведения. Освобождение мозга от изнурительных энергетических затрат привлекает больше, чем любая социальная свобода. Необходимость полувоенного существования в рамках религиозных правил пугает меньше, чем затратное и регулярное мышление.
Необходимо отметить, что использование примитивных социальных инстинктов характерно как для архаичных культов, так и для современных искусства, политики, медицины и научной среды. В научном и общественном сознании существуют устойчивые базовые заблуждения о строении и функционировании организма, которые непрерывно воспроизводятся. Они основаны на загадочной вере и необъяснимой убеждённости в своей правоте участников научных исследований. Самыми яркими примерами являются неопознанные летающие объекты, теория условного рефлекса, провалившаяся программа «Геном человека», холодный термоядерный синтез, клонирование, стволовые клетки, живая и мёртвая вода и многие другие варианты научно-религиозного фанатизма. Следы здравомыслия в этом случае заменены социальными инстинктами, аналогичными понятию «веры», или убеждённостью в праве зарабатывать на жизнь любым способом. Следовательно, в нашем мире процветает всё та же подмена рассудочной научной деятельности на комплект общепринятых инстинктивных форм поведения. Такой поведенческий выбор конкретного учёного предполагает гарантированное пищевое (финансовое) процветание, общественную любовь, огромную экономию на праздном мозге и высокую степень социализации в научном сообществе.
Таким образом, научный, политический и эстетический прогресс всегда замедляется при увеличении числа представителей этих занятий, их активном взаимодействии между собой и интеграции в профессиональные сообщества или государственные структуры. В этом случае они начинают действовать против остального сообщества в качестве конкурентной группы гоминид. Внутри такого специализированного образования вырабатываются собственные правила или социальные инстинкты как на профессиональном, так и на административном уровне. Решение биологических групповых проблем быстро и полностью вытесняет чудесные научные, художественные или политические цели. Появление чего-либо нового, разумного или рационального в такой среде крайне маловероятно и обычно является парадоксальным исключением. Намного чаще сохранение социально-биологических преимуществ объединённых артельщиков становится первичным, а политические, эстетические и научные искания — вторичными. Поиск новых знаний, политических решений и эстетических впечатлений подменяется излюбленной мозгом праздностью и несложным следованием профессиональным новодельным инстинктам.
Вполне понятно, что при такой организации нервной системы потенциальная опасность появления самых диких форм социальных инстинктов сохраняется до настоящего времени. Эта особенность нашего мозга разрушает наши человеческие начала в повседневной жизни, но именно она послужила причиной возникновения искусственного отбора — нового способа ускорения эволюции.
В эволюции животных действовали вполне понятные законы, построенные на изменчивости, отборе и наследуемости полезных признаков. Эти незатейливые принципы распространялись на предков человека вплоть до райской эпохи. Райский период эволюции частично разрушил эту скотскую идиллию. В «табели о рангах» выживания приматов произошла временная смена ведущих инстинктов. Бесконечная конкуренция за пищу была заменена погоней за любовью, а сложная репродукция стала основой для формирования необычной социальной структуры сообщества. Впоследствии необходимость обмена пищей привела к появлению лобных тормозных центров и разделению инстинктов на врождённые и социальные. Первые передаются по нейрогенетическим законам всем представителям вида, а вторые переносятся с помощью социальных отношений и зависят от состояния и традиций локального сообщества.
