- И долго вы заряжались?
- Не понял, - удивленно вскинул седую голову Самохвалов.
- Сколько вы беседовали с Хотынцевым-Ландой?
- Это проще простого, - участковый ткнул кургузым пальцем в черный раструб радиоточки. - Как раз "Маяк" девять пропикал, он и заспешил. Занятой человек.
- Значит, в девять?
- В четверть десятого - мы с ним уже на ходу потолковали кое о чем. А в чем, собственно, дело?
- Павел Михайлович, вы это серьезно насчет целителя? - в голосе Родюкова слышалось такое наивное удивление, что Строкач расхохотался.
- Ну, Игорь, ты у нас прост. Я лично вполне допускаю, что все действующие лица уже на том свете.
- Ну, Минская, во всяком случае, оборонялась...
- И потому выхватила из кармана халата "вальтер", которого у законопослушного гражданина быть не может? Пистолет был наготове - на ткани следы смазки, на оружии - ворсинки.
- Тогда, может, она выстрелила сначала...
- А Усольцев, мгновенно скончавшийся от трех пуль, прыгнул к Минской, ударил ее ножом и убрался в свой угол. Любопытная версия. Растешь... Ладно-ладно, не дуйся, - кивнул Строкач, посерьезнев. - Не было у меня причин грешить на Дмитрия Дмитриевича. Нет мотива, а кроме того - алиби, все состыковалось. В восемь тридцать вышел из дома, вахтер подтверждает. Десять минут ходу до подрайона. Сорок минут с участковым. В это время Усольцев пришел к Минской, уже оба были мертвы. В семнадцать минут десятого Хотынцев-Ланда входит в магазин. Две минуты на покупку масла совпадает с показаниями продавщицы и ее напарницы из соседнего отдела. В девять тридцать он уже возле дома, отдает соседке покупку и спешит на работу. В клинике появился, когда еще не было десяти.
- Что это за время такое - "не было десяти"? Как-то неконкретно, товарищ майор. - Родюков ухмыльнулся.
- Увы! - Строкач развел руками. - У него свой ключ, а уборщица пришла ровно в десять. Доктор уже был на месте, облачен в белый халат и что-то там колдовал со своей водой. Впрочем, все это не имеет значения - к тому времени, когда он вручил масло соседке, вахтер обнаружил трупы. Так что считаю излишним дальнейший анализ распорядка дня многоуважаемого психотерапевта.
- Вот и отлично, Павел Михайлович. Он у нас - положительный персонаж, даже чересчур.
- Дело в алиби, а не в этой сугубой положительности. Самое подозрительное, что может быть, - стопроцентная лояльность. Ведь вполне можно допустить наличие неизвестного нам мотива. Знаешь, как говорят: "если есть брак, есть и повод для убийства". То же самое и с соседями.
- Тогда можно допустить, что...
- Семидесятилетняя старуха мастерски зарезала молодую крепкую девушку, - подхватил майор. - С близорукостью минус восемь и ишемической болезнью второй степени. Наблюдается она, однако, в районной поликлинике, невзирая на фантастические способности обожаемого сына. Оставь Марию Сигизмундовну в покое. Идем дальше. Рядом у нас обитает очаровательная Светлана Евгеньевна Турчина, двадцати лет. С вечера к ней кавалер пожаловал. С ночлегом. А между тем утром никто не видел, чтобы он выходил, не оказалось его и в квартире.
- Так, может, поговорить с ней как следует, Павел Михайлович?
- Ты забыл, Игорь, кто у нас папа, и, как тебе известно, Светлана Евгеньевна проводила своего знакомого по имени Олег, фамилии и адреса которого она не знает, вечером, и если вахтер в это время отлучался по своей надобности, ее вины в этом нет.
- Но она же явно смеется над нами. Подъезд запирается...
- Изнутри дверь можно открыть одним движением пальца. Это войти в подъезд без помощи вахтера невозможно, а товарищ Обреутов - страж надежный, отставной военный, такие порядочек держат. Тем не менее, он действительно один раз отлучался в туалет. В принципе, можно допустить, что кавалер Турчиной ушел именно в это время. Попробуй-ка ты его разыскать, а я пока займусь архивом Минской. Похоже, что там кое-чего недостает.
Вечер и большую часть ночи Строкач провел содержательно. Он улегся, когда за окном начало сереть, но и в предсонье его не оставляло ощущение, что он слышит голос Леры Минской.
Кое-что из того, что ему пришлось просмотреть, оказалось просто скандальной хроникой, черновиками и набросками, заметками для памяти. Попадались также и вырезки - статьи самой Валерии. Нечто о свободной торговле - ничего нового, обычные факты рыночного беспредела, грязь, скотство, разгул "карманников" и "сумочников"... Репортаж "Воровской сход в детском санатории". Запомнилось - потому что Строкач и сам принимал участие в событиях.
