- Прокудин, сблочь ей браслеты.
Прыщавый сержант снял с Нины наручники, при этом он задержал ее кисть в своей потной ладони, разглядывая обручальное колечко.
Положив перед собой чистый бланк, толстый сержант глянул на Нину:
- Члено-раздельно. Фамилия, имя, отчество.
- Силакова Нина Ивановна.
- Деньги, ценности - на стол.
Нина вытряхнула из сумочки все, что в ней было. Увидев несколько долларовых бумажек, подумала: "Надо было все отдать священнику. Жалко, не разглядела".
- Кольца, часы, - подсказал толстый.
Она с трудом стянула с пальца колечко, которое никогда не снимала.
- Отлично. Подпишись вот тут.
Как только Нина, не читая, поставила свою подпись, толстяк одним движением смахнул деньги, кольцо и часы в ящик стола и сказал удовлетворенно:
- Значит, денег и ценностей нету? Ну ладно. Ставим прочерк.
Прыщавый сержант протянул руку к ее шее, откинул волосы и резко сорвал с нее золотую цепочку с крестиком.
Нина поморщилась от боли и отвращения, но все же пересилила себя и попросила:
- Крест отдайте.
- А ты что, верующая? Богомолка?
- Отдайте.
- Отсосешь, отдам.
- Прокудин, Прокудин! - укоризненно протянул толстяк. - Что за речи! Здесь, между прочим, присутствуют более старшие по званию.
"Почему они издеваются надо мной? - подумала Нина. - Я им ничего плохого не сделала. Я не бомжиха, не воровка, не наркоманка. За что же они так ненавидят меня?"
Прыщавый Прокудин, ухмыляясь, за плечи развернул Нину лицом к стене и подтолкнул вперед:
- Руки на стенку, наклониться! Начинаем осмотр задержанного. Ноги шире. Еще шире, вот так...
Упираясь ладонями в грязную стену, Нина почувствовала, как потные руки обхватили ее за талию.
- Осмотр проведем по полной программе, - мечтательно протянул Прокудин, и его руки скользнули выше, по ребрам Нины, и схватили ее за грудь.
- Худая-худая, а станочек что надо, - прокомментировал из-за стола толстяк.
Прокудин вдруг прижался к Нине сзади, и она с отвращением заметила, что он уже возбудился. Дальше терпеть это не было сил.
Она подалась животом вперед и тут же резко согнулась, изо всех сил ударив тазом в пах Прокудина. Тот крякнул и отпустил ее. Нина развернулась и, соединив ладони, с размаху врезала обеими руками в ухо насильнику. Сержант повалился на пол.
- Ты что, сука!
Толстый сержант выскочил из-за стола, в руке его была резиновая дубинка, и он, без замаха, снизу, рубанул Нину поперек живота. Она задохнулась от боли и так и застыла, согнувшись пополам. А толстяк еще звонко залепил ей затрещину по уху, и Нина отлетела к стене.
Прыщавый, матерясь, поднялся с пола и пнул Нину сапогом. Толстяк надел на ее запястья наручники и приказал:
- Тащи ее, Прокудин, в обезьянник. Не хотела по-хорошему, пусть мандавошек наберется. К бомжам ее.
Нина все еще не могла вздохнуть после страшного удара дубинкой, а Прокудин уже волок ее за собой по грязному коридору к какой-то темной комнате за решеткой. Оттуда несло густой вонью мочи и застарелых грязных волос.
Он отпер решетчатую дверь и, сняв один наручник с руки Нины, толкнул ее внутрь.
- Руки! Руки наружу! - прорычал Прокудин, и Нина просунула руки между прутьями решетки.
Он быстро защелкнул наручники на запястьях так, что Нина осталась стоять лицом к коридору, прикованная к решетке.
- Эй, половые гиганты, - обратился прыщавый к тем, кто зашевелился за спиной Нины в темной камере. - Даю вам полчаса на все удовольствия. В порядке живой очереди.
Он присел и расстегнул молнию на джинсах Нины. Джинсы опустились до колен, и Нина с ужасом оглянулась. Из темноты на нее смотрели несколько пар блестящих глаз. Она разглядела небритые грязные физиономии, подбитые глаза и расквашенные губы, засаленные волосы - и что было сил стиснула бедра и прижалась животом к ледяной решетке.
Прокудин похлопал ее по щеке и ухмыльнулся:
- Не скучай тут.
Один из бомжей уже приближался к ней, почесывая живот. Он был огромный, бородатый и плешивый. Остальные бомжи хихикали, глядя, как Нина беспомощно оглядывается и пытается подтянуть джинсы. И вдруг один из них, сидевший в самом темном углу, поднялся и вышел на середину камеры. Его голос прозвучал спокойно, но требовательно: