— Я словно с небес вернулась… — тихо произнесла Мила. — Никогда не представляла себе ничего подобного…
Она встала, подошла к окну. Север закурил, любуясь восхитительным обнаженным телом девушки.
— Дай и мне, — попросила Мила.
Он прикурил сигарету и ей, подошел, подал. Она жадно затянулась.
— Что будет дальше? — спросил Белов.
— Ничего. Ты уйдешь. А я останусь. Сказка кончилась.
— Но почему?!
— Я очень больна, Север… Очень больна. Я несу беду. Ты погибнешь, если попытаешься что-то изменить. Лучше уходи.
— Но ведь тебе было хорошо со мной!
— Божественно… Только дело не в этом. Я нимфоманка. Никто не знает, когда, куда, в какие притоны, в какие постели меня занесет… Я сама не знаю. Болезнь диктует свою волю. Я не имею права любить, не имею права быть любимой… Я проститутка. Во веки веков проститутка. Уходи, Север! Спасайся! Уходи скорее, мальчик мой, уходи, мне больно! Скорее уходи! Иначе я погублю тебя…
— А я не хочу спасаться, — вдруг спокойно сказал Север. — Погубишь? Не так-то просто меня погубить. Ты нимфа? Значит, я стану сатиром. И кончено.
Она стремительно обернулась к нему.
— Ты действительно не боишься?
— Бояться? Чего? Смерти? Я уже умирал однажды, ты знаешь… Не очень-то это и страшно. Страшна жизнь. А смерть… она никакая. Так ради чего я должен отказываться от тебя? Ради пустоты?
— Наши судьбы настолько похожи… — задумчиво произнесла Мила. — Оба — жертвы аварии, оба потеряли память… Мы не могли встречаться раньше?
— Не знаю… Сама же говоришь, ты разбилась в десятках километров от того места, где разбился я…
Она действительно говорила ему так. И не врала. Точнее, не догадывалась, что врет. Так ей сказала Мария Филипповна, ее лечащий врач, мать Олега.
— Давай уедем отсюда! — предложил Север. — Начнем жить вдвоем. Неужели я не смогу заменить тебе всех твоих… клиентов? — брезгливо закончил он.
— Отсюда просто так не уйдешь… — горько усмехнулась Мила. — Слишком я дорогой товар, чтобы меня отпустили с миром…
— Так уедем из Москвы! Сбежим!
— Ты не понимаешь… Есть такой человек — Тенгиз. Сын вора в законе Дато Кунадзе, и сам скоро станет вором в законе. «Коронуется», как они говорят. Тенгизу подчиняются бандитские группировки нескольких районов, контролируемых его отцом и отцом его жены — Вахтангом Шаликашвили. «Приютом любви» тоже фактически владеет Тенгиз. Так вот, он любит меня… по-своему. Временами выдергивает отсюда, увозит и неделю-другую трахает один. Младший Кунадзе — садист, а я ведь чуть-чуть мазохистка… Но все равно это ужасно. Тенгиз — не ты, он слабоват, а свою слабость компенсирует, причиняя мне боль. Возбуждается таким образом. В конце концов я начинаю сходить с ума от постоянной неудовлетворенности, сочетающейся с обычными пытками… Только тогда он возвращает меня в бордель.
— Подонок… — прошептал Север. — И часто он такое вытворяет?
— К счастью, нет. Но ему нравится знать, что я — его вещь, полностью в его власти и всегда под рукой. Если мы сбежим, Тенгиз все равно найдет. Убьет обоих.
— Думаешь, найдет? — усомнился Север.
— Найдет. Воры в законе — это нынче куда более реальная власть, чем президент.
— Будем осторожны…
— А если моя болезнь не отступит? Вдруг не совладаю с собой, вылезу на панель? Тогда нас вычислят мгновенно.
— Вылезешь на панель?! — Север скрипнул зубами.
Выражение его лица заставило Милу вздрогнуть. Она опустила глаза, отвернулась.
— Вот видишь… — сказала глухо. — Тебе трудно понять… Всем трудно понять… Да, я гадина, тварь, издевка природы. Лучше уходи, Север. Не мучь меня и себя. Все равно жить мне осталось мало. Потерплю…
— Почему мало?! — испугался Белов.
— Кто-нибудь пристрелит или зарежет. Проститутки долго не живут…
Мила помолчала и вдруг вскинула горящий взгляд.
— Пойми, я очень хочу быть твоей и только твоей. Я ненавижу свою болезнь. Но она не спрашивает, чего я хочу. Зато я знаю, чего больше всего боюсь теперь. Погубить тебя. Я отыскала тебя… Ты единственный, кто мне нужен, кто может меня спасти. Но поздно… Я слишком далеко зашла. И лучше потеряю тебя живым, чем мертвым. Уходи!
— Бедный ты мой ребенок… — прошептал Север.
