Я старалась, но никак не могла смириться с предложением Габриеля дождаться Божественных указаний. Нехарактерная для него осторожность свидетельствовала о том, что Джейк Торн очень опасен.
Молли в беде.
Она стала моей первой подругой в Венус-Коуве. Именно Молли взяла меня под свое крыло и сделала все, чтобы я вписалась в школьную среду. Если Габриель медлил, значит, дело плохо. Поэтому я рискнула.
— Я хочу купить продукты, — сказала я Габриелю.
— У нас полный холодильник, Бетани, — возразил он.
— Надо же немного отвлечься, — произнесла я, прибегнув к другой тактике.
Габриель сощурил серебристые глаза. Я сглотнула.
— Мне не сидится дома.
— Я провожу тебя, Бетани. Учитывая сложившуюся ситуацию…
— Зачем? Я буду с Ксавье. И, кроме того, прогулка продлится минут десять.
— Не будь чересчур мнительным, Габриель, — улыбнулась Айви. — Свежий воздух никому не повредит.
Габриель поджал губы.
— Ладно. Возвращайтесь поскорее.
Я потащила Ксавье к автомобилю. Он завел «Шевроле». Я велела ему затормозить в конце улицы.
— С каких это пор ты плохо ориентируешься в нашем захолустье? — хмыкнул он.
— Ни в какой магазин мы не собираемся.
— И так ясно. По-моему, ты не в своем уме.
— Из-за Джейка погибли люди! Разве мы сможем жить, если следующей жертвой станет Молли?
Однако убедить Ксавье мне не удалось.
— Бет, ты что, веришь, что я отвезу тебя прямо в лапы маньяка?
— Теперь речь не обо мне. И меня не беспокоит, что будет со мной.
— Ты не понимаешь, что тебе угрожает?
— Хватит, Ксавье! Зачем, по-твоему, меня послали на Землю? Не только работать в бесплатной столовой! Я не буду прятаться в своей комнате и трястись от страха.
— А Габриель прав — иногда разумнее бояться.
— А иногда — идти под пули.
Ксавье разозлился:
— Бет, я один поеду на кладбище и привезу Молли.
— Превосходно! — с иронией заметила я. — Если на свете есть человек, которого Джейк ненавидит сильнее меня, то это ты. В любом случае я Молли не брошу.
Ксавье резко свернул на перекрестке.
— Куда ты, туда и я, — проворчал он.
Кладбище находилось на окраине Венус-Коува. Параллельно тянулись заброшенные железнодорожные пути, на которых стояли пустые вагоны. Рядом были покинутые жилые дома, с густо заросшими сорняками балконами и заколоченными окнами.
Кладбище возникло в то время, когда в городке появились первые поселенцы, но, конечно, расширилось. На новом участке возвышались мраморные монументы и склепы, за которыми заботливо ухаживали. Я увидела фотографии усопших в окружении мерцающих свечей в стеклянных сосудах. Имелись здесь и маленькие алтари, и кресты, и статуи Христа и Девы Марии с молитвенно сложенными руками.
Ксавье припарковался у обочины, чтобы не привлекать внимания. Мы беспрепятственно вошли внутрь через открытые ворота. Сначала все показалось мне мирным. Пожилая женщина в черном меняла засохшие цветы на свежие хризантемы. Поглощенная своим занятием, она вряд ли заметила нас. Над нашими головами кружили вороны. Пчелы роились пониже, летая над кустами сирени. Я ощутила несколько потерянных душ, которые не могли покинуть место своего захоронения. Мне хотелось помочь им, но Молли была важнее всего.
— За мной, Бет, — шепнул Ксавье и направился в сторону старой части кладбища.
Спустя пару минуту мы очутились среди могил со ржавыми оградами. Плющ задушил прочую зелень и разрастался беспрепятственно, просовывая сквозь прутья решеток свои усики. Кое-где остались лишь таблички с именем покойного! На одном участке в землю были воткнуты маленькие вертушки и лежали поблекшие мягкие игрушки: наверное, тут хоронили младенцев. На ближайшей табличке я прочла: ЛЮСИ РОУЗ, 1949–1949, СКОНЧАЛАСЬ В ВОЗРАСТЕ 5 ДНЕЙ. Подумать только! Юная душа украшала мир своим присутствием лишь пять дней. Мое сердце наполнилось невыразимой печалью.
Мы с Ксавье медленно брели среди осыпающихся надгробий. В основном они заросли травой. Я почти не различала надписи. Кое-где попадались груды щебня и пробивающиеся там и сям пучки сорняков. Статуи ангелов зловеще белели в сумраке.
Я чувствовала мертвые тела, засыпанные каменным крошевом. Внезапно кожу начало покалывать, и я занервничала. А Ксавье явно сожалел, что согласился прийти сюда, хотя и не показывал вида.
