— Перед нами — Бетани Черч. Она новенькая в «Брюс Гамильтон». Пожалуйста, постарайтесь дать ей понять, что здесь ей рады.
Я быстренько заняла место рядом с Молли. Мистер Велт закончил объяснение, дал нам задание, а я занялась изучением своей соседки. Только теперь я заметила, что верхняя кнопка ее школьного платья расстегнута, а в ушах болтаются крупные серебряные серьги. Вытащив из кармана пилочку, она шлифовала ногти, откровенно игнорируя указания учителя.
— Не дрейфь из-за Велта, — объяснила она. — Он вообще сдурел — злится, потому что его жена подала на развод. Единственное, что его сейчас интересует, новый автомобиль с откидным верхом, в котором он смотрится жутко нелепо.
И она широко улыбнулась, обнажив белые зубы.
— Бетани… Какое милое имя. Правда, старомодное. Но я сроднилась с Молли, будто так и надо. Вроде героиня детской книжки с картинками.
Я промолчала, но предприняла жалкую попытку поддержать светскую беседу:
— Думаю, мы привыкаем к именам, которые нам выбирают родители.
Мне не следовало с ней разговаривать, учитывая, что мы находились на уроке, а бедный мистер Велти без нас страдал. Еще я соврала. Ведь у ангелов не может быть ни отца, ни матери.
Но Молли не раскусила меня.
— Откуда ты? — поинтересовалась она, дуя на ногти и встряхивая бутылочку с блестящим розовым лаком.
— Мы жили за границей. Наши родители еще там.
— Правда? — поразилась Молли. — Где именно?
Я на мгновение заколебалась.
— В разных странах. Они часто переезжают.
Молли восприняла информацию как данность.
— А чем они занимаются?
Дома мы обсуждали этот вопрос, но в голове было пусто. Похоже, я близка к краху. Но, к счастью, я вспомнила:
— Они дипломаты. Мы здесь со старшим братом. Он учитель. Родители приедут, когда смогут.
Я решила максимально удовлетворить ее любопытство. Кроме того, по своей природе ангелы — плохие лжецы.
— Круто! Я не бывала за границей. А тут всегда тишь да гладь, хотя в последнее время творятся странные вещи.
— А какие? — уточнила я.
— Я-то здесь родилась. Мои дедушка с бабушкой жили в Венус-Коуве, имели свой бизнес. И у нас никогда не случалось ничего по-настоящему скверного. Ну, фабрика сгорит, корабль потонет… А теперь… — Молли понизила голос. — Повсюду грабежи. В прошлом году была эпидемия гриппа и шесть детей умерли.
— Скверно, — согласилась я.
Вероятно, агенты Тьмы причинили городу серьезный вред.
— Есть еще кое-что, — сообщила Молли, — но ребята пока еще в шоке.
— Не беспокойся, я не из тех, кто распускает язык.
— Примерно полгода назад один из старших мальчиков, Генри Тейлор, полез на крышу за закатившимся баскетбольным мячом. Он не баловался, а просто хотел его достать. Он поскользнулся, упал и расшибся… До конца избавиться от кровавых пятен не удалось. Больше на корте никто не играет.
Мистер Велт откашлялся и вперил в нас гневный взор:
— Мисс Харрисон, надо полагать, вы объясняете нашей новой ученице концепцию ковалентной связи?
— М-м-м… Не совсем, мистер Велт, — промурлыкала Молли. — Не хочу, чтобы она в первый день занятий умерла от скуки.
На лбу мистера Велта запульсировала вена, и я поняла, что должна вмешаться. Направила на него поток успокаивающей энергии, и его обличительный запал пошел на убыль — он расслабился и перестал быть бледным. Преподаватель уставился на Молли и издал толерантный, почти отеческий смешок.
— Ваше чувство юмора неисчерпаемо, мисс Харрисон.
У Молли хватило ума удержаться от дальнейших комментариев.
— Думаю, у него кризис среднего возраста, — тихо сказала она.
А химик занялся установкой диапроектора. Я внутренне застонала и попыталась справиться с нахлынувшей волной паники. В темноте моя кожа точно засияет. А что будет в галогеновом свете проектора? Я решила не рисковать и попросила разрешения посетить туалет. И слонялась снаружи, дожидаясь, пока учитель закончит показ и снова включит дневные лампы. Сквозь стеклянную панель двери я наблюдала, как он демонстрирует классу слайды, посвященные валентной связи. Хорошо хоть, что мне не нужно изучать такие серьезные вещи постоянно.
— Ты заблудилась? — раздался голос за спиной.
Я крутанулась и увидела парня, который стоял, прислонившись к шкафчикам. Его рубашка была застегнута, а галстук аккуратно завязан, но я мгновенно узнала и каштановые волосы, и бирюзовые глаза. Я просто обомлела, что он, юноша с пристани, находится прямо передо мной и ухмыляется во весь рот.
