– Не уверен, што мне нравятся твои намеки.
– Почему?
– Я такого говна не терплю.
– Но я слышала голос у себя в комнате. Две ночи подряд.
Он засмеялся:
– Ты слышала телек. Может даже и мой. Я его, кажись, включал.
– Это не было похоже на телевизор. И звуки… под кроватью. Я думала, это мыши, но я не уверена.
– Да что за херня, девочка. Прыгаешь, заслышав мышей. Не то штобы я говорил, што они тут есть. Я их всех вывел. Дом постоял пустым, вот и все.
Они забираются в пустые дома, видишь ли. Из-за холода. Может, одна и осталась.
– Но это не объясняет…
– Ты мне голову морочишь, вот што. Чего тебе надо, оплату понизить? Теперь я слышал все.
– Кто-то был у меня в комнате.
Драч перестал смеяться и шмыгнул носом. Он выглядел настороженным.
– Я кого-то слышала. Дважды. В обе ночи. Но когда я включала свет, никого не было. Кто жил в той…
– Я говорил уже, што был бы благодарен, ага, очень благодарен, если бы ты не наговаривала на дом моих мамы с батей, ага? У меня нет времени на такую фигню. Так што это не ко мне.
– Извините. – Она сказала это на автомате, хотя виноватой себя вовсе не чувствовала.
– Как бы тебе понравилось, если б я пришел к твоей мамке в дом и начал такое нести, а? Так што я попросил бы об этом больше не говорить. Это место станет просто закачаешься, уж поверь мне, когда я его подлатаю, так што и слышать ничего не хочу, ага, о своем доме. Репутация и все такое. – Он громко шмыгнул и расслабил плечи. Драчу было важно добиться своего.
Ей показалось странным, что он не называл имени съемщицы, но Стефани заставила себя сосредоточиться только на том, чтобы перетерпеть сегодняшнюю ночь. Даже если спать придется всего несколько часов. «Завтра получишь зарплату. Соберешь вещи и свалишь. Ты сможешь». Если она сейчас разозлит Драча, он оставит ее в прежней комнате или выставит на улицу, и она проведет следующие несколько часов, донимая Райана и пытаясь сесть на поезд в другой город, чтобы поселиться там, куда ей не хотелось. И не было никакой гарантии, что она вообще сможет переночевать у Райана. Он до сих пор ей не ответил.
Теперь она ощутила по отношению к домовладельцу намек на чувство, которое заставило Стефани содрогнуться от презрения к себе: благодарность.
– В общем, у тебя новое жилье. Лучшая комната в доме. Даже думал себе ее взять. Но мне нравится уединение на чердаке.
– Но разве вы не можете хотя бы сказать мне, кто тут жил?
Его нахмуренный лоб подсказал ей, что вопрос был нежелательным.
– Откуда я знаю? Дом был пустым, когда мне достался, типа. Мама с батей сюда всяких пускали. Жиличек. Штуденток. Девушек. Ну, понимаешь. Они им сдавали приличное жилье, типа. Я только продолжаю семейную традицию.
– А комнаты все разные?
– Да. Немного, типа.
– И вы никогда не приезжали сюда навестить родителей?
– Мы што, в третьем классе? Тебе какая разница? Особенно когда ты селишься посреди ремонта, в новостройку почти. Образцовый будет дом, когда я закончу.
– Девушка в комнате напротив моей была чем-то очень расстроена прошлой ночью. Русская девушка. Я думаю, что русская. Сколько здесь живет людей? На первом этаже есть мужчина, не так ли? Я слышала, как он заходил в комнату к русской девушке, я…
– Любопытная ты, да? – И снова он напрягся, но не смотрел ей в глаза.
– Она может нуждаться в помощи.
– Мой тебе совет: не суйся в дела, которые тебя не касаются, ага?
– Я просто о ней беспокоюсь.
– Я што, социальный работник? Дела жильцов касаются только их. Пока они платят и не шумят, я им не сторож. – Потом он расплылся в улыбке, чтобы сменить тему. – О, забыл тебе сказать. У тебя скоро компания будет. Другие девочки, типа. Скоро заселится еще парочка. Прибудут вместе с моим кузеном.
– Здорово, – неубедительно сказала она и немедленно пожалела будущих соседок. Формулировка тоже была странная – «прибудут». Откуда? Пока Драч говорил, она также заподозрила, что у него не получалось сдавать комнаты на долгий срок из-за звуков. Если с ней здесь случались странные вещи, то уж конечно и с другими тоже. «Но что это за странные вещи?» И разве он не говорил, что забыл о рекламе «Сдается комната» в витрине магазина? Что он просто ее пожалел? Его история поменялась дважды в течение трех дней, потому что теперь приезжали «другие девочки». Он соврал. Опять.
