— Для своего времени он не так уж и плох, но вооружение уже устарело, калибр основных орудий слишком мал, да и парусное оснащение — это уже прошлый век, плюс в бою это принесёт больше проблем, чем пользы. Комплектация судна уже более современная, но это ненадолго, новые технологии постройки быстро уйдут вперёд, и крейсер через десять лет уже будет устаревшим. А так да, для местных вод он — реальная угроза, — ответил я, попивая чай.
— Но ведь и ваш крейсер «Память Азова» ненамного уступает ему?
— А я не говорил, что крейсер «Память Азова» не устарел, скорее наоборот, это уже не современный корабль. Сейчас много новинок в военном деле, и суда уже устаревают прямо на стапелях, сейчас начинается гонка брони и калибра, оба этих показателя будут неимоверно быстро расти, да и вообще структура войск сильно поменяется. Современная война превращается в массовое избиение противниками друг друга.
— А зачем вы это мне рассказываете, ведь вы сами заявили, что мы — потенциальные противники?
— Если честно, то я никогда не хотел войны, у нас есть поговорка «худой мир, лучше хорошей войны», ведь на самом деле выигрывает не тот, кто побеждает, а тот, кто на этом заработает.
Ведь независимо от того, кто выиграет в войне, к примеру, между нашими державами, прибыль получат только те, кто продавал оружие, снаряжение, ресурсы, но ни одна из воюющих сторон. Взять к примеру войну с Францией 1812 года. Россия одержала безусловную победу, а в итоге, что она с этого получила? Сожжённую Москву? Разграбленные города? Множество убитых крестьян? В чём смысл войны, когда прибыль получает не победитель, а совершенно посторонние страны, которые наживались на этой войне? И если война между нашими странами будет, ни ваша страна, ни моя — ничего с этой войны не приобретём, а только потеряем. Но это ещё всё будет очень нескоро и, я смею надеяться, что мы сможем изменить эту ситуацию.
— А что вы можете предложить нам кроме торговли? — спросил принц.
— Я могу предложить совместный проект по добыче полезных руд. Например, угля для ваших кораблей. Железной руды и многое другое. Вы получаете доступ к столь важным для вас ресурсам, мы — вложение ваших средств в развитие региона. И заметьте без войны и колоссальных расходов.
— Это очень интересное предложение и, скажу честно, очень неожиданное. И вы не боитесь доверить нам добычу ресурсов у вас?
— Наша страна никогда не была лидером на море, но никто и никогда не мог победить её на земле. Ведь, если к нам вторгается внешний враг, всё общество мобилизуется, и мы готовы сражаться за свою землю до последнего вздоха и не год ни два, а до победного конца. Вам в любом случае не выдержать войны на пять или десять лет. Перевозка войск морем и их снабжение для вас превратится в кошмар. Поверьте, вы не знаете, что такое война на истребление, партизанская война. Никто не будет воевать с вами в открытых сражениях. Вас будут выматывать мелкими стычками, нападениями на ваши колонны снабжения и многое другое, что я по понятным причинам не могу вам сейчас озвучить. Да и поверьте, столь суровый край не для вашего народа, вам будет тяжело адаптироваться к его условиям, а сделать это во время войны у вас не получится. Поэтому я совершенно не беспокоюсь об этом. Для вас удобны страны с жарким климатом и экспансия на запад и юг.
— Это весьма интересные мысли, и я попробую донести их до императора, а теперь позвольте мне откланяться у меня ещё есть неотложные дела, — сказал принц, вставая и прощаясь со мной.
После ресторации я направился в Храм Воскресения Христова. По дороге я отправил Виктора Сергеевича отослать телеграмму в Санкт-Петербург, чтобы ещё раз уверить моих родителей о том, что я здоров и имеется лишь незначительная потеря памяти. Без серьёзных последствий. А также о чудесном воскрешении и почти полном выздоровлении во время ночной службы в Храме. В этот раз мне удалось осмотреть его снаружи. Храм впечатлял своими размерами, он возвышался над японскими постройками, белые стены с высокими окнами-витражами, существенно выделялись на фоне построек соседних зданий. Сам Храм был окружён кованным забором и ко входу к нему, выстроилась длинная очередь желающих попасть в него. При моём подъезде толпа японцев попыталась обступить мою коляску, но охрана вовремя под суетилась и выстроив живую цепь, нам удалось проехать внутрь ограды. Встречать меня вышел митрополит лично, поприветствовав его и обозначив поцелуй руки, я перекрестившись вошёл в храм. Прихожане и японцы, пришедшие посмотреть на новый храм, расступились в стороны, давая мне свободно пройти в храм. Я прошёл к аналою и, перекрестившись, поцеловал икону, лежащую на нём, затем направился к иконе Николая чудотворца. Когда я подошёл к ней, один из прихожан протянул мне свечу, и я, не постеснявшись, взял её, после чего зажег от соседних свечей и поставил в подсвечник перед иконой, а после опустился на колени и стал молиться. В прошлой жизни я был достаточно верующим человеком, и вопрос верить в бога или нет для меня не стоял. Я часто посещал храм на воскресные службы и большие праздники, участвовал в жизни прихода, немного разбирался в Библии и мог достаточно свободно вести беседы на богословские темы.
