Кто бы мог предположить, в том числе и командир авиадивизиона, что юноша, которому он рассказывал о замыслах Циолковского, сорок лет спустя станет главнокомандующим Ракетными войсками стратегического назначения, что в его руках окажется воплощенная мечта калужского ученого.
Николая Крылова и юных коммунистов зачислили красноармейцами в дивизион. Возраста своего на этот раз он не скрывал, недостачу в годах дополнял боевой опыт, приобретенный в перестрелках с бандитами.
Аркадакские юные коммунисты, конечно же, мечтали сесть за штурвал самолетов, но об этом не могло быть и речи. С обучением летному делу тогда было трудновато, в дивизионе летной учебой заниматься было некому, да и права на то не было дано, поскольку горючее, за которым по поручению командования приходилось ездить, было на строгом учете.
Масленникову пришелся по душе пытливый юноша. Однажды он разрешил даже одному летчику взять Николая в полет.
«Ньюпор» разбежался, оторвался от земли, но едва лишь стал набирать высоту, как вдруг заглох мотор... Самолет врезался не в землю, а в обоз, что тянулся на мельницу молоть зерно. Удар пришелся по телеге с мешками. С того дня Николай больше не приставал к летчикам с просьбой «покатать» на самолете. И по справедливости для того, конечно, времени решил, что кавалерия более действенная сила, чем деревянные «этажерки», как прозвали «ньюпоры» жители села Аркадак.
А тут подстерегло и несчастье. Поехал Николай с обозом за горючим в Саратов и в дороге заразился сыпным тифом. Два месяца лечился в госпитале, а когда вернулся в Аркадак, то дивизиона уже не было, его перевели в другое место, куда — никто не знал. Искать же было бесполезно, ибо перемещение аэродрома входило в круг военной тайны. Много лет спустя случай свел его с командиром дивизиона, но это было уже в годы Великой Отечественной войны. А тогда, в 1919 году, красноармеец Крылов явился, как то и было положено, в Балашевский уездный военкомат.
На этот раз упрашивать, чтобы взяли в ряды Красной Армии, но пришлось. Шла гражданская война, положение на фронтах было тяжелым, и хотя красноармейцу исполнилось всего лишь шестнадцать лет, он умел обращаться с оружием, имел опыт службы в дивизионе, и его охотно приняли.
Балашевский уездный военкомат направил Николая Крылова во вторую Донскую бригаду, которая дислоцировалась в Саратове. Он заехал проститься с родителями. Александра Александровна, мама Николая, только и смогла сказать на прощание: «Береги себя, сынок!»
Прибыв в Саратов, он надеялся, что его сразу пошлют в бой. Но командование рассудило иначе. Красная Армия в то время перестраивалась. Укреплялась дисциплина, надо было думать о корпусе младших командиров. Учли образование новобранца и его юный возраст, а также некоторый опыт военной службы и предложили поучиться на пехотно-пулеметных курсах красных командиров. Николай попытался было возразить, но комиссар бригады твердо сказал:
— Первый прими совет, красноармеец! В армии принято исполнять приказы вышестоящих беспрекословно. Прими и второй наказ: мужество должно быть присуще каждому красноармейцу, но в нынешних боях не менее ценится и умение. Криком «ура!» врага не одолеешь, если не подавишь его при этом силой, а сила в умении...
Вскоре курсы были переведены в Ставрополь. Назывались тогда они 48-ми пулеметными.
Несмотря на наставления комиссара, Николай поначалу все же был разочарован. Вместо боя — учеба. Но первое знакомство с пулеметом показало, что учиться ему было чему. Стрельба из пулемета требовала от стрелков иных навыков и умения, другая выпадала на них и ответственность в бою.
Вскоре способного и добросовестного юношу пригласил на беседу начальник курсов бывший генерал старой армии Миловидов. Генерал был из тех, кто с первых же дней революции перешел на сторону Советской власти. Как человек военный, он главную свою задачу видел в том, чтобы приобщать курсантов к военному делу. Поэтому он отдавал предпочтение тем курсантам, которые добросовестно относились к исполнению своих обязанностей. Отсюда и первый вопрос, который он задал Николаю Крылову.
