Вернувшись в Россию, Николай застал отца в плохом состоянии. Особенно раздражало царя, не привыкшего болеть, то, что он не сможет принять участие в осенней охоте, потому что силы быстро оставляли его. Срочно созвали консилиум; из Вены приехал знаменитый профессор Лейден. Диагноз: воспаление почек. Врач предписал покой и пребывание в теплом климате. Царь Александр собрался отплыть на остров Корфу. Поездка намечалась на октябрь 1894 года. Однако в ходе долгого путешествия на юг его состояние ухудшилось. Пришлось прервать поездку и уложить царя в постель в Летнем дворце в Ливадии. Возможности смягчить, а тем более излечить эту болезнь в то время были крайне ограничены.
Семья собралась у постели больного, которому становилось все хуже. Николай так нервничал, что не раз подумывал отказаться от пеших прогулок, чтобы не удаляться от дома. Наконец, срочно послали за невестой. Алиса приехала в Россию и в сопровождении царского адъютанта немедленно отбыла специальным поездом в Крым.
Когда наследник престола ехал с вокзала в открытой коляске, толпы на улицах приветствовали молодую пару; некоторые подготовились к встрече будущей августейшей четы и встречали ее хлебом-солью, другие бросали цветы.
Веселое настроение, царившее на улицах, залитых горячим осенним солнцем, резко контрастировало с атмосферой в царском дворце. Затемненные комнаты, приглушенный шепот, лихорадочная возня вокруг больного; из Петербурга приехал священник Иоанн Кронштадтский, наделенный чудесным даром исцеления, и бесконечно бормочет молитвы в покоях больного.
Александр в ожидании будущей невестки поднялся с постели, несмотря на плохое самочувствие, и даже нарядился в мундир. А как иначе мог приветствовать правитель такого ранга будущую жену своего сына и наследника?
Должно пройти десять дней — от надежды к отчаянию. Алиса, оставшаяся в одиночестве среди озабоченных домочадцев, поскольку Николаю сейчас не до нее, наставительно записывает жениху в дневник, как она мыслит его поведение в качестве будущего царя: «Ты должен следить, чтобы врачи в первую очередь докладывали тебе о состоянии твоего отца и советовались только с тобой, потому что ты будущий царь…».
Рядом находим записи самого Николая. Помимо тщательной регистрации событий дня, которые целиком сводились к состоянию царя Александра, здесь ощущается отчаяние Николая, призывающего Бога помочь отцу.
Между тем Николай выслушивает доклады министров. И отмечает, сколько времени Александр спал.
Пока сорокадевятилетний царь борется со смертью, разум его ясен. У него еще есть время передать сыну опыт своего тринадцатилетнего правления. За два дня до смерти он призывает к себе Николая и дает ему политические наставления.
Царь причащается святых даров. Исполненный отчаяния Николай записывает в дневнике:
«Боже мой! Боже мой! Что за день! Господь отозвал к себе нашего обожаемого, дорогого, горячо любимого папа. Голова кругом, верить не хочется, кажется до того неправдоподобно, ужасная действительность! Все утро мы провели около него. Он тяжко дышал, пришлось дать ему кислород. В 1/2 3-го он причастился святых тайн. О, Господь! Больше часа стоял у его изголовья и держал за голову. Это была смерть святого! Боже, помоги нам в эти тяжкие дни! Бедная моя мама!».
Николай обнимает Сандро, с которым близок с детства, и выходит вместе с ним из комнаты. Когда они спускаются по лестнице, Николай вдруг взрывается:
— Сандро, Сандро, что мне делать? Что будет со мной, с тобой, с Ксенией, с мамой — со всей Россией? Я не готов быть царем! Я не хотел им быть! Я ничего не понимаю в управлении. Я понятия не имею, как обращаться с министрами…
Пораженный Александр Михайлович вспоминает далее: «Я увидел слезы в его голубых глазах. Он обнял меня, хотел что-то сказать, но произносил лишь что-то бессвязное. В этот момент он не мог здраво мыслить. Но он был императором — и под этим бременем овладел собой».
Выходя из дворца, Николай вздрогнул. Из Ялты доносились траурные залпы. Это было прощание с покойным царем. А внизу, в порту, развевались царские штандарты и слышались голоса матросов.
