Многое способствовало этому. И в первую очередь - характер самого Гумилева, ценившего твердую поступь по реальной земле и иронично относившегося к абстрактным рассуждениям о таинственном и нездешнем. Большое влияние оказало изучение французских поэтов парнасской школы и провозглашенной этой школой строгой формой стихосложения: каждое слово должно обозначать только то, что оно действительно значит.
Конкретные "земные" реалии, которые особенно заметно проявились после первого путешествия поэта в Африку, салонные завсегдатаи и мистики объявили "экзотикой", вложив в это понятие несколько презрительный оттенок.
Пусть хозяева здесь англичане,
Пьют вино и играют в футбол,
И Халифа в высоком Диване
Уж не властен святой произвол.
Пусть, но истинный царь над страною
Не араб и не белый, а тот,
Кто с сохою иль с бороною
Черных буйволов в поле ведет.
Пусть ютится он в поле из ила,
Умирает, как звери в лесах,
Он - любимец священного Нила
И его современник феллах.
Для него ежегодно разливы
Этих рыжих всклокоченных вод
Затопляют богатые нивы,
Где тройную он жатву берет.
А между тем все, о чем писал тогда Гумилев, было выражением изведанного им. Африканский дневник, стихи об Африке, поэма "Мик" - все автобиографично.
Н. М. Минский - писатель и философ начального периода символизма - в "Новой русской книге" (1922, Берлин) пишет: "Основной чертой творчества Гумилева была правдивость. В 1914 году я с ним познакомился в Петербурге; он, объясняя мне мотивы акмеизма, между прочим, сказал: "Я боюсь всякой мистики, боюсь устремлений к иным мирам, потому что не хочу выдавать читателю векселя, по которым расплачиваться буду не я, а какая-то неведомая сила".
И как странно было появление в суждениях о нем третьего, противоречащего всему его творчеству ярлыка, утверждающего, будто Гумилев холодно и бесстрастно изображает лишь то, что является плодом его безудержных фантазий.
В первую мировую войну Гумилев был конным разведчиком, честно и храбро воевал, за что и был награжден. Вел дневник - "Записки кавалериста" - и писал стихи. На него навесили четвертый ярлык - шовиниста и империалиста.
Мучителен был рубеж, расколовший русскую интеллигенцию на два потока. В одном - люди, имевшие мужество уйти, уехать, пережить муки ада на чужбине и сохранить чувство родины, в другом - имевшие мужество пережить муки ада, остаться на родине и найти в себе силы жить и работать.
Таков был выбор Ахматовой. Таким, судя по биографии Гумилева, был бы и его выбор. (Здесь уместно привести слова Марины Цветаевой из ее работы о В. Брюсове "Герой труда": "Соблазнительное сопоставление Бальмонта и Гумилева. Экзотика одного и экзотика другого. Наличность у Бальмонта и, за редким исключением, отсутствие у Гумилева темы "Россия". Нерусскость Бальмонта и целиком р у с с к о с т ь (разрядка моя. - В. Л.) Гумилева".
Когда Гумилев вернулся с войны, многие друзья и единомышленники покидали Россию, а он рвался домой. В Петрограде, как всегда, много работал, преподавал, выступал, возглавил Союз поэтов, сотрудничал в горьковской "Всемирной литературе". Но ярлыки и здесь не обошли поэта. Теперь бы мы сказали - зловещие ярлыки. И время им способствовало.
Гумилев неоднократно повторял, что считает себя вне политики. Не прославлял и не отвергал ни царя, ни революцию.
Чума, война иль революция,
В пожарах села, луг в крови,
Но только б пела скрипка Муция
Песнь торжествующей любви.
Однако аполитичность - тоже политика, во всяком случае, эти высказывания Гумилева дали возможность причислить поэта к лику злостных реакционеров, пробравшихся в советские идеологические учреждения, чтобы разрушить их изнутри. И этот ярлык получил Гумилев в декабре 1918 года, почти сразу же после объявления 5 сентября красного террора...
Н. С. Гумилев был мужественным человеком. Нападки он переносил стойко, не унижаясь до мести. Не оборвись его жизнь так рано (ведь он чуть больше Лермонтова прожил в нашей литературе), он бы творчеством своим защитил себя.
П. Н. Лукницкий взял на себя функцию не только летописца, но и адвоката, разрушителя ярлыков. Он любил Гумилева и поэтому, наверное, лучше других чувствовал, понимал его.
