— Калин опасался, что все может закончиться новой войной, но я тоже получил приказ взять этот город штурмом, если это будет необходимо для вашего спасения. Хотя мы не очень-то надеялись найти вас здесь.
— Рад это слышать, — со вздохом отозвался Ганс. — Но нам больше некуда было податься.
У Буллфинча на языке вертелся один вопрос, но, видя боль в глазах Ганса, он никак не решался его задать.
— Это просто чудо, сэр, — наконец нарушил молчание моряк. — Вы с боем прошли сто пятьдесят миль по территории врага, не имея возможности пополнять свои припасы. По сравнению с этим маршем поход Шермана через Джорджию кажется легкой прогулкой. Когда мы плыли сюда вдоль побережья, нам удалось подобрать несколько людей Бэйтса. Они сказали, что вам пришлось иметь дело с пятнадцатью уменами врагов.
— С восемнадцатью, если быть точным.
— Каковы ваши потери? — спросил Буллфинч после некоторой паузы.
— Здесь со мной тридцать одна тысяча человек, из них девять тысяч раненых. В начале пути у меня было пятьдесят тысяч.
— Боже милосердный!
Ганс отвернулся. Буллфинч видел, что сержант с трудом сдерживает слезы.
— Вчера мне показалось, что нам конец. Бантаги разорвали в клочья каре Седьмого корпуса. Господи, это был настоящий кошмар! Солдаты из Седьмого в панике бросились к нашему каре, пытаясь укрыться внутри него, а мы встретили их пулями и картечью. Нам пришлось стрелять в них, у нас не было другого выхода. — Голос Ганса сорвался, он сплюнул на настил пристани. — В итоге нам удалось прорваться. Я оставил там почти десять тысяч человек. — Сержант кивнул в сторону степи. — Иди или умирай, — добавил он с горьким вздохом. — Иди или умирай.
Подойдя к краю причала, Шудер устремил взгляд на море к западу от Тира.
— Завтра утром здесь будут пятьдесят судов, — сообщил ему Буллфинч. — Мы сразу начнем вывозить ваших людей.
— Ты говоришь об эвакуации? — спросил у него Ганс.
— А разве не в этом заключался ваш план? — удивился молодой адмирал.
Ганс сплюнул еще раз и покачал головой:
— Мы взяли этот город, и теперь он наш. Нравится нам это или нет, но нас ждет война с Карфагеном.
— Что вы хотите сказать, сэр?
— Буллфинч, мы не уйдем отсюда.
— Сэр?
Ганс слабо улыбнулся:
— Если мы удержим этот город, то бантаги будут вынуждены остаться здесь, чтобы прикрыть свой фланг. Это тот плацдарм, откуда мы откроем второй фронт. Дьявол, Гаарк обошел нас с фланга. Теперь мы сами будем угрожать ему таким же маневром. Контролируя море и этот порт, мы обезопасим себя от нападения на Рим. Ты подвезешь сюда припасы, и мы будем держаться здесь до скончания века. Вывези отсюда раненых, но все остальные останутся здесь. Черт возьми, я заплатил за этот город большой кровью, и именно отсюда мы нанесем Гаарку ответный удар!
Валясь с ног от усталости, Эндрю добрел до двери санитарного вагона, постоял возле нее пару секунд, собираясь с силами, и наконец вошел внутрь. Находившаяся в дальнем конце вагона Кэтлин удивленно вскинула голову и мгновение спустя уже летела навстречу мужу. Ее руки обвились вокруг него, и вдруг Кэтлин отпрянула от Эндрю, заметив гримасу боли на его лице.
— Ты ранен? — выдохнула она. Эндрю вновь притянул жену к себе.
— Царапина. У меня были раны и посерьезней.
Не обращая внимания на слабые протесты мужа, Кэтлин заставила Эндрю сесть в кресло и, встав на колени, расстегнула пуговицы на его мундире. Полковник поежился, сознавая, что предстал перед любимой женщиной не в лучшем виде. Он не мылся уже несколько недель, а последние три дня еще и не спал.
— Я воняю, и у меня вши.
— Не забывай, что я доктор.
Стянув с мужа форменную куртку, Кэтлин взяла ее за воротник двумя пальцами и отшвырнула к двери вагона. За мундиром последовала изодранная в клочья рубашка.
Санитарка быстро принесла таз с водой, и Кэтлин начала промывать осколочную рану в обрубке Эндрю.
— В рану попала инфекция, но, кажется, мы успели вовремя, — прошептала она, обрабатывая рану дезинфицирующим средством. — Надо будет наложить швы.
— Не сейчас. У меня много срочных дел, но сначала я хотел увидеть тебя. — Эндрю бросил взгляд в дальний конец вагона. — Как он?
