Врач немного подвинул лампу и осветил лицо мужчины, лежащего на низкой кушетке.
— Так лучше, — сказал он, присматриваясь к нему. — Теперь вас здесь ничто не пугает? Отвечайте на мои вопросы, и я уверен, мы быстро разберемся в том, что вас беспокоит.
Это был квадратный, важный мужчина с тяжелым, жестким взглядом, из тех, кто смотрит в лицо опасности и считает, что все в жизни преодолимо, но чья жажда победы иногда бывает невыносимой. Голос его был тихим и приятным.
— Не думаете ли вы, доктор, что все это происходит только в моем сознании? Иллюзия в некотором роде? — Вальтер Гэллоуэй сощурился от света, зрачки стали черными и расширенными.
— Это-то мы и должны узнать, не так ли, мистер Гэллоуэй? — голос Келлера был спокойным и убедительным, но слегка небрежным из-за привычной власти. Он осторожно присел на край стула и положил на колено блокнот, держа в руке тонкий карандаш и приготовившись записывать.
— Теперь начнем с самого начала. Вы говорите, что слышите какой-то шум. Когда это случилось в первый раз?
Гэллоуэй отрешенно поглядел в потолок, потом облизнул губы и сказал:
— Не могу точно ответить, доктор. Мне кажется, что это длится больше года. Я не помню, когда они действительно начались.
— И эти звуки всегда слышны в одно и то же время или в одном и том же месте?
Гэллоуэй кивнул.
— Да, именно, всегда в одном месте — в библиотеке. Чаще всего после наступления темноты.
— Понятно. Продолжайте, — произнес Келлер, не поднимая глаз и быстро пометил что-то в блокноте.
— Сначала я думал, что это мыши — здание такое старое, что превратилось в руины еще полвека назад. Библиотека — самое дурное место в доме. Одному Богу известно, что могло твориться за этими стенами. Поэтому я решил отремонтировать дом как раз около года назад.
— Именно тогда появились эти звуки?
— Да — я полагаю, что так. Хотя не уверен, есть ли здесь какая-то связь.
Келлер сделал еще несколько пометок и быстро закивал, покусывая кончик карандаша. Его квадратное лицо было в тени, оставалось освещенным только лицо пациента.
— Возможно. Есть вероятность, что эти отклонения физического порядка. Если да, то это вне моей компетенции, но я могу связать вас с человеком, который определенно поможет вам. Сначала еще несколько вопросов.
Пауза, затем он медленно произнес:
— Вопросы могут показаться вам сначала странными, даже не связанными с вашей проблемой, но уверяю, они очень важны, и я хочу, чтобы вы ответили на них со всей правдивостью и ясностью, насколько это возможно. Вы поняли?
— Да.
— Хорошо. Итак, начнем, вы готовы? Во-первых, я хочу, чтобы вы описали эти звуки как можно подробнее. Постарайтесь ничего не упустить, как бы незначительно оно ни казалось.
Гэллоуэй попытался сосредоточиться на какой-то точке затемненного потолка, затем стал резко оборачиваться по сторонам, словно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд.
— Звуки похожи на стуки в стену. Я отчаянно пытался установить их происхождение, но когда я поворачивался, они перемещались. Они всегда сзади, как будто дразнят меня. О Боже, доктор, я не могу так больше. Каждый день этот дьявольский стук действует мне на нервы, становясь все громче и настойчивей.
— Я думаю, что составил себе картину, — кивнул Келлер. — Звуковая галлюцинация — достаточно распространенный вид иллюзии. Обычно это связано с прошлым пациента. В вашем случае, видимо, могут быть какие-то сложности, которые потребуют времени для определения. Если вы позволите, я хотел бы предложить небольшой тест. Он очень прост, но позволит мне проникнуть в ваши мозговые процессы.
Гэллоуэй слабо улыбнулся.
— Что за тест, доктор?
— Ничего сложного. Всего лишь ассоциации на слова. Я буду произносить их, а вы должны говорить первое, что придет вам в голову. Покажется вам это бессмысленным или нет, неважно. Вы готовы?
Гэллоуэй медленно кивнул, облизнув губы. Он казался нервным и чересчур напряженным, но Келлер попытался снять его явный страх.
— Хорошо.
Психиатр поудобней устроился на стуле, крепко держа карандаш в руке.
— Стена.
— Смерть.
Пауза в один удар сердца, затем:
— Черное.
— Белое.
Голос Гэллоуэя звучал устало и удрученно.
