— Да эта тетка вчера сказала, — неохотно признался сын. — И вообще…
— Больше не подходи к телефону, — быстро сказала Катя. — Та женщина — она… ну, она немного не в себе.
— Ясный перец! Мне бы тоже не понравилось, если б у нас был отец и он однажды вдруг решил нас с тобой бросить. Хотя, честно говоря, такие истории случаются довольно часто… — философски закончил сын.
Катя опять вспомнила о Григории Ганине. Нет, худшего отца, чем Ганин, и вообразить себе трудно!
Сын ушел в школу, а Катя снова принялась набирать номер Алексея.
Неожиданно вместо привычного «абонент временно недоступен» в телефоне раздались долгие гудки.
— Да?.. — хмуро отозвался Алексей.
— Леша, это я. Нам надо поговорить! Пожалуйста, не клади трубку…
— Ты где?
— Я дома. Я сегодня никуда не иду. Послушай, вчера кое-что произошло…
— Знаю, — перебил он. — Сейчас буду.
— Нет, мы можем по телефону обсудить все! — испугалась Катя, но Алексей нажал на кнопку отбоя.
Катя устало побрела в ванную, умыла лицо холодной водой. Потом с отвращением взглянула на свое отражение в зеркале. Неужели он хочет оставить семью ради этой усталой, измученной женщины с покрасневшими веками и нехорошей желтизной на висках? Но она принципиально не стала прихорашиваться.
Алексей появился меньше чем через час. Он вошел и сразу прижал Катю к себе.
— Погоди… — попыталась она освободиться. — Я вовсе не для того согласилась встретиться с тобой…
— Я так люблю тебя! — тихо произнес он. — Я сделал все, как ты просила.
— Да ничего я не просила! — рассердилась она.
Они прошли в комнату, сели друг напротив друга.
— Нелли звонила мне вчера, — коротко сообщила Катя.
— Она нашла твой номер в моей записной книжке. Не так уж много Кать у меня было там… — попытался он шутить. Выглядел Алексей тоже не лучшим образом — был хмур и озабочен.
— Хуже, что Нелли удалось пообщаться с моим сыном.
— Этого еще не хватало… — обеспокоился он. — Но ничего, скоро она успокоится.
— Ты думаешь? Она говорила о смерти.
— О смерти? Нет, ерунда… — отмахнулся он. — Пустое. Обычная женская истерика. Я уже раскусил ее.
— Неужели тебе ее не жаль?
— Жаль.
Катя взглянула ему прямо в глаза. И, как всегда, сердце ее предательски дрогнуло… Ну не могла она спокойно смотреть в глаза этому человеку! Он имел странную власть над ней — она каждый раз в его присутствии чувствовала себя словно под гипнозом.
— Зачем ты затеял все это? Не понимаю… — Катя отошла к окну. — Я же сказала в последнюю нашу встречу — мы расстаемся, возвращайся к Нелли.
— Ты хотела, чтобы я сделал выбор.
— Нет! Ты не понял меня! — с отчаянием произнесла она.
— Катя, милая… — Он подошел, снова развернул ее к себе. — Давай начистоту, а? Недаром же говорят: лучшая дипломатия — никакой дипломатии… Так вот, я не собирался бросать Нелли.
— Что?
— Да. Именно так. Меня вполне все устраивало. Я был уверен — до совершеннолетия дочери все сто раз еще поменяется. Как в восточной притче про Ходжу Насреддина…
— Какой еще притче? — изумленно спросила Катя.
— Ты не знаешь? Ходжа Насреддин обещал эмиру выучить осла читать. Если через двадцать лет осел читать не научится, то эмир казнит Ходжу. Люди стали сочувствовать ему — глупый человек, согласился на верную смерть… Но Ходжа Насреддин ответил им, что за двадцать лет может случиться что угодно — или ишак помрет, или эмир, или сам Ходжа.
— Замечательная восточная мудрость… — Катя хотела улыбнуться, но у нее не получилось. — В общем, я подозревала о чем-то подобном… наивная…
— О, пожалуйста, дослушай до конца! — Он слегка тряхнул ее за плечи. — Дальше будет интересней. Когда ты сказала мне, что хочешь расстаться со мной, я… я просто взбесился. Тогда я наговорил много лишнего, ты прости меня… Но тем же вечером я кое-что понял. Одну очень важную вещь.
— Что именно? — холодно уронила Катя.
— Я люблю тебя больше, чем мог себе представить, — серьезно произнес он и поцеловал ее.
— Алеша…
— Да, это так! Я не могу без тебя. Я готов пожертвовать чем угодно, лишь бы быть рядом с тобой. И мне мало этих встреч — тайком, украдкой, ненадолго… Я хочу тебя всю и навсегда. Каждое утро хочу просыпаться рядом с тобой, видеть тебя — такую… — он провел ладонью по ее щеке.
