Могли грозить большие неприятности, но, к счастью, предложение не встретило поддержки, поскольку успех был полный и членов Президиума больше волновало будущее. Кто-то из присутствующих даже возразил - мол, как можно обвинять сына в том, что он, узнав обо всем, предупредил своего отца? Ведь это естественно.
Вопрос умер сам по себе. Вместе со мной спасся и Галюков.
Пока происходили все эти бурные события, трое космонавтов продолжали летать по орбите. В своем последнем разговоре с ними из Пицунды отец обещал устроить достойную встречу. Теперь полет завершился, космонавтов обследовали на космодроме, а их торжественный прием в Москве откладывался со дня на день.
Наконец, в газетах объявили: встреча состоится на следующий день, кажется, в субботу, 23 октября. Ритуал был известен - торжества на аэродроме, парадный проезд кортежа по Москве, митинг на Красной площади и заключительный прием в Кремле. Все, как и раньше, но только... без Хрущева.
С утра началась трансляция с Внуковского аэродрома. Мама включила телевизор, теперь - единственное окно во внешний мир. Раньше отец не любил смотреть телевизор, да и просто у него не хватало на это времени. Вот и сейчас он сидел с книгой в соседней комнате. Однако не читалось, встреча космонавтов волновала его.
Когда полковник Комаров, командир экипажа, отдавал рапорт, Хрущев не выдержал и присоединился к зрителям. Сидел он недолго и, буркнув: "Не хочу смотреть", - пошел гулять. Обошел несколько раз вокруг дома, однако успокоиться не мог. Мы продолжали сидеть у экрана. Как раз в этот момент кортеж прибыл на Красную площадь, все поднимались на Мавзолей.
Внимание отца неожиданно привлек стоявший у ворот автомобиль. Сергей Васильевич Мельников о чем-то разговаривал с шофером. "Поехали на дачу", обратился он к Мельникову. Они сели в машину и уехали. Естественно, никто, кроме Мельникова, не знал, куда поехал отец. Как обычно, дежурный тут же сообщил по спецсвязи, что Хрущев выехал из особняка. Маршрут неизвестен.
Пока машина двигалась по Бережковской набережной, сообщение стремительно преодолевало инстанцию за инстанцией. У Бородинского моста поворот направо - к Красной площади, налево - на дачу. Куда повернет автомобиль, не знал никто...
Ничего не подозревая, через несколько минут на экранах телевизоров мы увидели, как за спиной Брежнева возник дежурный и зашептал ему что-то на ухо. Брежнев изменился в лице и нагнулся к соседу. Стоявшие на трибуне зашевелились, никто уже не слушал оратора. Шелепин поспешил за спины руководства в специально оборудованную комнату на верхнем этаже Мавзолея, где рядом с традиционным в таких случаях столом с закусками на столике сгрудились телефоны. Нужно было принять меры, чтобы не допустить появления Хрущева на Красной площади. Кто знает, что может прийти в голову этому импульсивному человеку!..
Замешательство было недолгим, вскоре, видимо, пришло успокоительное известие - машина с отцом свернула налево, он ехал на дачу...
К концу дня ничего не подозревавший отец вернулся домой. Прогулка освежила и успокоила его. Однако реакция на переполох, вызванный неожиданным отъездом, не заставила себя ждать. Не прошло и часа, как в доме появился Мельников. Вид у него был расстроенный.
- Никита Сергеевич, вам предложено с завтрашнего дня переехать на дачу и временно не возвращаться на городскую квартиру, - отводя глаза в сторону, вполголоса произнес Сергей Васильевич, обращаясь к сидевшему за обеденным столом со стаканом чая отцу.
- Хорошо, - последовал равнодушный ответ.
Мы уже стали привыкать к этой, столь невяжущейся с привычным образом отца, бесцветной реакции на непрекращающиеся уколы. Казалось, ничто его больше не волнует - на дачу так на дачу, в Сибирь так в Сибирь.
Сидевшая рядом мама заволновалась:
- Как же так, завтра уехать и не возвращаться? Ведь мы даже вещи собрать не успеем!
Отец никак не реагировал на эти слова, а Сергей Васильевич пояснил, что это распоряжение касается только отца. Члены семьи могу бывать здесь, когда им угодно, пока нам не будет предоставлена другая квартира в городе.
