Оба текста находятся в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории*, там же есть копия магнитофонных лент. Дотошному историку, который захочет сравнить два текста, остается отыскать истинный и пришедший из ЦК КПСС и вынести свой вердикт.
В 1991 году редактирование воспоминаний подошло к концу, мы с женой окончательно "отполировали" последние разделы, размножили нужное количество экземпляров. Предстояло решить, что делать дальше, и не только с мемуарами... Чтобы без помех работать над мемуарами, заняться своей книгой, в 1990 году я покинул пост заместителя генерального директора Научно-производственного объединения "Электронмаш". Теперь пришла пора искать новую работу. Во время одной из поездок в США Браунский университет предложил мне поработать у них. Я согласился, временно, на один, 1991/92 учебный год. Кто мог предположить, что за этот год произойдет с нашей страной?
Согласно контракту я должен был прибыть в университет в первых числах сентября, к началу учебного года. До этого следовало утрясти судьбу мемуаров.
Я договорился с Московским объединением архивов, директором Алексеем Самойловичем Киселевым и его заместителем Владимиром Александровичем Маныкиным, что они примут на хранение весь комплект: копию магнитофонных лент, распечатки с них, распечатки с моей правкой, окончательный текст. Полноте комплекта я придавал особое значение, тем самым хотел сделать прозрачной для будущих исследователей свою редакторскую "кухню". Архив, в свою очередь, пообещал издать полный текст воспоминаний. На всякий случай я приготовил еще два таких же полных комплекта: один для Гарримановского института в Колумбийском университете в США, другой - для моей заначки у профессора Шумилова.
В августе 1991 года впервые за много лет все экземпляры сошлись вместе, громоздились горой в горнице у меня на даче. Перед заложением на длительное хранение требовалось все рассортировать.
Можно представить мое состояние, когда рано утром 19 августа 1991 года, включив телевизор, я услышал, что предпринята попытка вернуться к старому. Глянув на гору папок, я подумал: "Вот тут-то ОНИ меня и возьмут. Столько лет прятал, а сейчас все сам свез в одно место".
Растерянность длилась недолго, повлиять на события я не мог и решил продолжить свои занятия. Уже на следующий день я сдал все причитающееся в Московский объединенный архив, потом отвез копию Шумилову, остальное забрал с собой в США.
К сожалению, злоключения на этом не кончились. Издать воспоминания отца архиву не удалось: кончились деньги. Пришлось вновь заняться поиском издателя, эти заботы теперь полностью легли на плечи моего сына Никиты. Я до сих пор преподаю в американском университете.
Отрадно, что "Вопросы истории" в 1995 году завершили публикацию воспоминаний, в результате сформировался канонический текст.
Издательство "Вагриус" в 1997 году выпустило однотомник отобранных мной с Никитой отдельных глав из воспоминаний отца. Он имел успех, стал даже бестселлером.
О мемуарах заговорили. В одной из газет их даже назвали "учебником для будущих политиков". Вскоре после публикации "Вагриуса" к Никите пришли люди из возглавляемого Александром Николаевичем Яковлевым фонда "Демократия" с предложением опубликовать полный текст воспоминаний отца. Того самого Яковлева, с которым мне так и не удалось пересечься десять лет тому назад.
Далее все произошло, как в доброй сказке. Для публикации воспоминаний у Яковлева требовались деньги, сами они финансировать проект не собирались. Никита обратился к президенту издательского общества "Московские новости" Александру Львовичу Вайнштейну: не войдет ли он в долю. (Никита последние годы работает в "Московских новостях".) Александр Львович отреагировал мгновенно: "А зачем нам Яковлев, мы сделаем всю работу сами". Никита не мог поверить услышанному. На исходе века публикация мемуаров Никиты Сергеевича не сулила прибылей, легко могла обернуться потерями. Сегодня четыре тома не по карману большинству потенциальных читателей, а те, кому они по средствам, если что-либо и читают, то не политические мемуары. Большое спасибо вам, Александр Львович.
