Летом 1969 года отец перечитал еще раз отредактированные мной материалы, сделал новые замечания. Далеко не все ему понравилось, особенно литературная сторона.
Я решил найти настоящего писателя, который взялся бы за литературную обработку. Труд был большой, и далеко не каждый готов был за него взяться. Да и отец был не той фигурой - работа с ним не могла принести в те времена моральных или материальных дивидендов.
Я дружил с известным сценаристом Вадимом Васильевичем Труниным и как-то рассказал ему о возникших проблемах. Вадим предложил взять на себя литературную обработку, заметив, что, хотя это огромный труд и такая работа оплачивается очень дорого, он сделает ее бесплатно. Выход был найден. Я отдал Вадиму выправленный мною экземпляр. Прочитав его, он попросил исходные тексты. Я дал. Мою редактуру Вадим разгромил в пух и прах. Сказал, что все придется переделывать заново.
Мне стало немного обидно, я положил на это столько сил и времени, но понимал, что с профессионалом тягаться трудно. Трунин приступил к работе. Я тоже не забросил свою деятельность и продолжал править поступающие от Лоры страницы.
Когда я рассказал о своей договоренности с Труниным, отец несколько обеспокоился:
- Ты уверен, что он не агент? Как бы все, что попало к нему в руки, не исчезло.
Я заверил, что знаю Вадима давно, - он честный, проверенный человек, мой друг, с симпатией относится к отцу. Отец успокоился, положившись на меня.
Замечу, что из нашей работы в те времена я не делал тайны, считая, что поскольку власти знают из подслушивания о диктовке, то нечего разводить конспирацию. С Лорой, которая к тому времени поменяла работу, мы регулярно перезванивались, обсуждая по телефону все рабочие вопросы.
В новом, 1970 году в жизни отца практически ничего не изменилось, казалось, о нем забыли. Наряду с другими привычными занятиями он продолжал диктовать. Правда, здоровье его несколько ухудшилось: он заметно ослабел. Владимир Григорьевич Беззубик, регулярно осматривавший отца, предупредил нас, что у него развился сильный склероз.
- Так можно прожить еще много лет, - произнес он стандартную успокаивающую фразу, за которой обычно следует грозное предупреждение, - а можно и умереть в любой момент. Медицина тут бессильна.
Отец к болезням не прислушивался, старался не обращать внимания на недомогания. С приходом весны он приступил к весенним хлопотам: наметил провести от дома вниз, на луг, водопровод, тем самым решив проблему полива огорода. Как и все свои дела, начал он эту работу увлеченно, отдался ей до конца. Целый день таскал трубы, обматывал их льном, мазал краской, свинчивал. Работа приносила ему радость. Шутил, как и прежде: "Моя слесарная профессия пригодилась. Вы так не сумеете. И чему вас учили?"
Мемуары с наступлением погожих дней он почти напрочь забросил. А тем временем над нашей головой сгущались новые тучи. Как стало известно только теперь, еще в марте, а точнее, 25-го, Андропов направил в Политбюро строго секретную записку. Речь шла о мемуарах отца: "В последнее время Н.С.Хрущев активизировал работу по подготовке воспоминаний о том периоде своей жизни, когда он занимал ответственные партийные и государственные посты. В продиктованных воспоминаниях подробно излагаются сведения, составляющие исключительно партийную и государственную тайну, по таким определяющим вопросам, как обороноспособность Советского государства, развитие промышленности, сельского хозяйства, экономики в целом, научно-технические достижения, работа органов госбезопасности, внешняя политика взаимоотношения между КПСС и братскими партиями социалистических и капиталистических стран и другие. Раскрывается практика обсуждения вопросов на закрытых заседаниях Политбюро ЦК КПСС.
При таком положении крайне необходимо принять срочные меры оперативного порядка, которые позволяли бы контролировать работу Н.С.Хрущева над воспоминаниями и предупредить вполне вероятную утечку партийных и государственных секретов за границу. В связи с этим полагали бы целесообразным установить оперативный негласный контроль над Н.С.Хрущевым и его сыном Сергеем Хрущевым... Вместе с тем было бы желательно, по нашему мнению, еще раз вызвать Н.С.Хрущева в ЦК КПСС и предупредить об ответственности за разглашение и утечку партийных и государственных секретов и потребовать от него сделать в связи с этим необходимые выводы..."*
