* * *
В это время Мышкин никак не мог пробить половецкий заслон. Они догнали обоз на берегу реки. Половцы уже переправились и оставили у брода две сотни конницы. Две безрезультатные атаки остудили пыл Мышкина, и он приказал ждать Олега. Полчаса, час, полтора. Уже все охотники Никиты и половина конников Мышкина переправились на тот берег, выше по течению, и ждала только сигнала к атаке. Наконец появилась полусотня Олега. Две сотни половцев были сломаны с первого удара. Легкая конница и охотники, на той стороне реки, не давали заслону кочевников уйти, а тяжелая конница Олега ломала попытки организованного сопротивления.
— Их все больше и больше. Мы по дороге имели стычку. Там две сотни. Здесь у переправы еще две, — обеспокоился Олег.
— Знаю. С обозом еще две-три сотни. Посмотри на вооружение, это пастухи, охотники, военный молодняк. Ничего серьезного. Даже лошади никакие, — хмыкнул Мышкин.
— Никита, оставь десяток разгильдяев из коробовского пополнения. Пусть собирают лошадей. Пригодятся, обратно полон везти, — попросил Олег.
— Да. И десяток я направлю назад, там где ты разбил хана.
* * *
К вечеру половцев догнали. Мышкин уже давно не вел переговоров, тем более с людоловами, он, не давая врагу подготовиться, атаковал. Схватка получилась жестокая, беспощадная, фактически резня. Полон уже соединился с кочевьем, половцы боролись до последнего, они защищали свои семьи. Дети и женщины сами стреляли из луков в русских воинов, а русские убивали всех, кто с оружием в руках, иногда и тех, кто безоружен. Но половцев было много, очень много.
Одну юрту кочевники огородили двумя рядами перевернутых телег. Копьём их было не достать, а стрелы их не брали, трое богатырей-половцев никого не подпускали, искусно орудуя огромными копьями с широкими и острыми лезвиями. Прекрасные нагрудники, личины, шлемы, поручи стоили огромных денег и показывали высокий статус их владельцев. Никита предложил им сдаться, обещая жизнь и свободу, он не хотел потерь среди своих охотников. Его предложение игнорировали. У Никиты осталось всего два болта, в последнем бою у реки, он стрелял слишком много, надеясь после победы отыскать потерянное, но времени не было. Сейчас его вынуждали истратить последний запас. Никита долго целился, болт попал в правую часть туловища богатыря и должен был пробить ему печень насквозь. Половец обязан был умереть от болевого шока …, но продолжал стоять. Второй болт богатырь отбил копьём, но неудачно, тот пригвоздил половцу кисть к древку копья. На пару секунд кочевник замер, борясь с болью и стрела вошла ему в глаз, не закрытый личиной. Охотники быстро растащили телеги. Охотник, попавший половцу в глаз, с трудом потащил его тело в сторону. В проход ворвался кавалерист, и с хода ударил копьём второго половца в спину. Как убивали третьего богатыря, Никита не видел. Из юрты выскочила безоружная девочка лет пятнадцати, и бросилась к телу того половца, которого убили в спину. Кто-то из охотников выстрелил, уловив боковым зрением «опасность». Девочка умерла у входа в юрту, но пробежала еще пять шагов до тела своего любимого.
* * *
Когда утром, на холодную голову, Мышкин оценил численность убитых половцев, он ужаснулся — русские убили больше пятисот человек. Всего сотня «мирных жителей», женщин, детей и стариков осталась в живых. Но было ясно, что без мужчин, этому, ранее могучему, роду не выжить. Из половецкого плена спаслась почти тысяча русских. Трофейных коней хватило всем, остальных лошадей использовали как вьючных.
* * *
Только утром, перед отправлением, Мышкин узнал, что это не тот полон, не карачевский. Где-то на дороге два обоза прошли друг за другом, затем разошлись, а Мышкин выбрал не тот след. Результат — неделя отставания. Штабс-капитан ругался, Олег с удовольствием лицезрел это редкое действо. Никита учил слова и выражения, потерянные за сотню лет русской культурой.
— Есть хорошая новость, — Олег дождался паузы в монологе Мышкина, — даже две.
— Обрадуй старика, наконец.
— У нас пополнение. Половцы держали для выкупа два десятка дружинников.
— Неплохо, но потери в численности не покроем.
